У счастья ясные глаза. Светлана Демидова

какого черта тебе сдался Дюбарев? Этот самопальный даугавпилсец! Этот фальшивый новгородец! Из-за него ты как-нибудь обречешь Сонечку на голодную смерть!

      – Что ты такое говоришь, Наташа? – ужаснулась Альбинка.

      – А нечего уходить от вопроса! – продолжала я свое наступление. – Отвечай, когда тебя спрашивают: зачем тебе эта объедающая вас с дочерью бройлерная петушатина?

      – Не знаю… Я, может быть, еще немного люблю его, – просто ответила подруга.

      Я тут же растеряла весь свой боевой пыл и уныло спросила:

      – Чего же тогда разводилась?

      – Измены и брак несовместимы, – изрекла она, и ее бледный профиль показался мне похожим на слепок с головки античной богини.

      – А с какой моралью совместимо то, что между вами происходит сейчас? – все-таки спросила я.

      – Мы оба свободные люди, а потому ничего аморального между нами не происходит.

      Мы немного помолчали, доедая наскоро сварганенную мной яичницу с колбасой, а потом я сказала:

      – Знаешь, Альбинка, мне тоже хочется влюбиться. А то, чувствую, жизнь зря проходит…

      – Влюбиться – это легко, – ответила она, собирая кусочком хлеба остатки яичницы.

      – Да ну?! – удивилась я как можно ядовитее.

      – Конечно, нетрудно. Это у женщины в природе заложено. А вот любить, Наташа, очень тяжело… – И она горько вздохнула.

      – Чтобы полюбить, все-таки для начала стоит влюбиться.

      – Есть вариант?

      – Целых четыре с половиной!

      Теперь уже Альбинка воскликнула (только без всякого яда в голосе):

      – Да ну?!

      – Если хочешь, могу тебе кое-кого уступить по дружбе. Есть один – очень здоровый, хотя и половина. В два счета отучит Дюбарева к тебе шляться.

      Всякая другая женщина непременно спросила бы, что это еще за половина, верно? А Альбинка – нет! Она сказала совершенно другое:

      – А я хочу, чтобы ко мне шлялся хоть кто-нибудь! Неужели ты, моя подруга, до сих пор этого не понимаешь?!

      – Не понимаю! Представь себе! Если бы кто-нибудь другой шлялся, так я ни слова не сказала бы. А этот… Уже восемнадцать лет ничего не понимаю! Ну что в нем хорошего? Анемичный, нездоровый вид, желтый кок на голове… Или… – я вплотную придвинулась к подруге, – или он очень хорош в постели, а? Половой гигант? Что-то ты мне никогда этим не хвалилась!

      Альбинка покраснела сразу всем лицом, шеей и даже тонкими ручонками.

      – Неужели попала в точку? – всплеснула я руками. – Ну-ка поделись! Правда, что-то с трудом верится…

      – То, на что ты намекаешь, – не главное, – дрожащим голоском ответила Альбинка. – Хотя и немаловажно. Я все-таки женщина…

      – Ты?! Женщина?! – Я решила добить подругу окончательно. – Да ты погляди на свои сивые волосенки! На свой рыбий рот! На эти абсолютно голые глаза! Хотя бы с получки отслюнявила себе на тушь и помаду!

      – Мне все это не идет…

      – Кто сказал тебе такую глупость?

      – Рома…

      – Ах,