Непутёвый Демон. Антон Текшин

ангелы или, на худой конец, дьяволицы в бикини?

      Я зачем всю жизнь крестик носил?!

      Вокруг царила непроглядная тьма, которая не спешила давать ответы. Тело не ощущалось, а вот мысли текли непривычно легко. Наверное, потому, что не отвлекала боль и ломота в обожжённом теле, которую я раньше чувствовал даже во сне.

      – Эй! – беззвучно крикнул я прямо в пустоту. – Где я?

      Как ни странно, мне ответили. Голос раздался будто сразу отовсюду, порождая дробное эхо.

      – ТЫ ХОЧЕШЬ ЖИТЬ?

      – Ещё бы! – ответил я не раздумывая. – Конечно хочу!

      – ТОГДА ЗАКЛЮЧИМ СДЕЛКУ, – прогрохотал голос.

      – Так, а можно с этого места поподробней? – сразу же напрягся я.

      Мало ли, вдруг придётся душу заложить? Ничего другого у меня в активах нет, а жить бездушной скотиной как-то не хочется…

      – ТЫ ДОЛЖЕН ЗАНЯТЬ ЮНОЕ ТЕЛО, – продолжал вещать мой громоподобный собеседник. – РАЗУМ В НЁМ УГАС, НО СЕМЬЕ НУЖЕН НАСЛЕДНИК. ТВОЯ ОБЯЗАННОСТЬ – СТАТЬ ИМ!

      – И всё?

      – ПОКЛЯНИСЬ В ВЕРНОСТИ! НАРУШЕНИЕ КЛЯТВЫ РАЗОРВЁТ ДОГОВОР!

      – Верность той семье, чьим наследником я стану, верно?

      – ДА!

      Ну ничего себе тут дела творятся… Получается, мне мало того, что предлагают второй шанс, так ещё и с дополнительными бонусами! Нет, так хорошо не бывает, где-то обязан скрываться подвох.

      – А можно уточнить, насколько юное тело мне предстоит, хм… занять?

      – У ТЕБЯ МАЛО ВРЕМЕНИ, РЕШАЙ!

      – А, к чёрту… Я согласен.

      – КЛЯТВА ПРИНЯТА!

      По глазам резанул ослепительный свет, от которого не получалось ни отвернуться, ни зажмуриться. Но вскоре он поумерил интенсивность, приняв форму концентрических рисунков, испещрённых странными символами. Одни напоминали странные иероглифы, другие – буквы юникода, а третьи – кривые детские каракули. Разрисованные круги пульсировали в такт моему сердцу, а вокруг постепенно проступали очертания роскошного зала, словно меня прямиком в Эрмитаж занесло. Изображение было размытым, будто смотришь сквозь плотную мыльную плёнку, но основные детали я уловил без труда.

      Роскошь. Она давила со всех сторон. Стены украшали многочисленные картины и золочёные барельефы, на полу сверкал паркет, а под сводом потолка висела огромная многоярусная люстра.

      Живут же люди…

      А я?!

      А я дышал и не мог нарадоваться этому. Жив! Ни боли, ни дискомфорта в груди.

      Для верности я поднёс подрагивающие от волнения руки к самым глазам и убедился, что это не сон. Таких тоненьких и ухоженных пальцев у меня отродясь не было. Отдельный восторг вызвало то, что я по-прежнему мальчик. Каюсь, я не удержался от проверки, попутно обнаружив на себе нечто вроде тонких трусов. Другой одежды не завезли, так что я смог рассмотреть ещё один концентрический рисунок прямо на груди, начерченный подсохшей кровью. Как будто пытались перерисовать пентаграмму из журнала «Сельский Оракул» по памяти.

      В целом похоже, но выглядит откровенно