Мёртвая свадьба. Елена Усачева

направо, он перебежал дорогу и повис на ближайшем заборе.

      Большой двухэтажный карельский дом с высоким мезонином заметно покосился, но ещё держался бодро. Перед ним был разбит огромный огород с идеально ровными грядками. У дальних сараев грядки охранялись чучелом, наряженным в зелёный резиновый плащ химзащиты, на башке у пугала был противогаз, гофрированный шланг заправлен в карман. Из-под плаща снизу торчали длинные болотные сапоги. На груди висела табличка «Враг не пройдёт» с перечёркнутой вороной.

      Толик поднял камешек, бросил, метясь в пугало. Попал по лопухам. Лопухи в ответ шевельнулись, выдавая чьё-то присутствие. Толик пригляделся, разулыбался, спросил:

      – Праздник-то в выхи будет?

      Лопухи расступились, и из-под них показалась синяя кепка, нахлобученная на светлую голову. Лицо было щедро усыпано веснушками. Это был второй дружбан Толика, Колян Снегирёв.

      – Мать репетировать в ДК ушла, значит, будет, – ответил обладатель кепки.

      – А говорили – дождь.

      Колян задрал голову к абсолютно чистому небу. Небо это разреза́ли мечущиеся в вышине чёрные стрижи.

      – Не, ушла. – Колян вытянул травинку из зарослей между грядок и сунул в зубы.

      – По́лешь? – Толик кивнул на грядки.

      Колян глянул по сторонам.

      – Морковку надо, клубнику оборвать, чего-то ещё. До обеда управлюсь. А потом купаться.

      – Купаться, – согласился Толик, сползая с забора.

      Лопухи скрыли хозяина кепки.

      Раз мать Коляна ушла репетировать заонежскую кадриль в ДК, то клуб открыт и там можно раздобыть мяч. Но к мячу надо раздобыть ещё пару игроков, а они до обеда точно будут заняты. Только если к вечеру освободятся. Но вечером в клуб обычно приходит Наташа, а она мяч не даёт. Сразу придумывает задания. Свободен? Беги выполни просьбу.

      Толик побрёл к торговому центру и только сейчас заметил, что всё ещё обёрнут в передник. Он стал его снимать, но тесёмка, завязанная на бантик, растрепалась и затянулась. В борьбе с непокорным узлом ему помогла Сонька. Она бежала от углового магазина, куда уже привезли местный чёрный хлеб. Пока она развязывала, сунув буханку под мышку, Толик унюхал запах самого вкусного хлеба во всём Заонежье, отщипнул кусочек. Горбушка хрустела на зубах. Сонька позволила Толику отломить ещё разик, и он немного прошёл вместе с ней, вгрызаясь в поджаренную корочку, и остановился только около площади. За дорожным бордюром начинался небольшой склон, ведущий к Великогубскому заливу могучего озера Онего.

      – Про новеньких чего узнал? – спросила Сонька, сворачивая по дороге налево. Толик дальше не пошёл.

      – Яблоки по утрам жрут, – ответил Толик и почесал пузо. – Из города, что ли, привезли?

      – В магазине купили, – фыркнула Сонька, уходя вверх по проулку.

      – Купаться пойдёшь? – крикнул Толик.

      – Если мать отпустит, – крикнула в ответ Сонька, не оборачиваясь. – Она с утра тесто на пироги поставила.

      – Пироги, – протянул Толик, задумчиво глядя на огрызок хлеба в руке.