Миры Бесконечности. Акеми Дон Боумен

Когда физическое тело человека умирает, его разуму необходимо куда-то уйти. И оно попадает сюда – в мир, где можно существовать вечно.

      Я бросаю взгляд на таблетку в ее руке, а затем перевожу его на окно в другой части комнаты. Я заставляю себя встать – двигаться, – и, когда толкаю створку окна, меня переполняет восхищение от увиденного.

      На многие километры вокруг виднеются деревья, они покрывают землю тысячью разных оттенков зелени. Небо окрашено молочно-лавандовыми и нежно-розовыми завитками. Вдали виднеется изогнутая в форме полумесяца гора, с которой в сверкающее у подножья озеро срывается мощный водопад.

      И каждый увиденный мной цвет сочный и наполнен жизнью. Я ощущаю ароматы жимолости и свежих фруктов. Воздух наполняет пение птиц, которое звучит как спокойная колыбельная, но при этом вызывает такие яркие эмоции, что глаза начинают слезиться.

      Рай. Он действительно существует.

      И я…

      Прочистив горло, я отхожу от окна.

      – Простите. – Я стираю несколько слезинок костяшками пальцев. – Можно мне побыть немного одной? Слишком многое нужно осмыслить и принять.

      Сжав таблетку в кулаке, женщина поднимается на ноги.

      – Конечно, Нами. Я буду в гостиной дальше по коридору, найди меня, как будешь готова.

      Я киваю:

      – Хорошо. Спасибо.

      Когда она уходит, я вновь поворачиваюсь к окну. Внизу виднеется терраса с мраморной плиткой на полу и элегантными каменными колоннами. Их украшает замысловатая вязь из перьев и листьев, а между ними тянутся арки, увитые пышным плющом и белоснежными гортензиями.

      Вдоль перил прохаживаются люди, наслаждающиеся свежим воздухом и улыбающиеся теплому солнцу. Они выглядят до абсурдного счастливыми… словно испытывают блаженство. На них такая же одежда, что и на мне, но у большинства седые волосы и изможденный вид. А самый молодой из них по виду чуть старше моего отца.

      Нет ни одного моего ровесника. Никто из них не умер в восемнадцать лет.

      Я сглатываю комок в горле и закрываю глаза, жалея себя из-за такой несправедливости. Но меня и саму удивляет эта ужасная горечь, что разливается внутри. Разве загробная жизнь не должна приносить удовольствие? Разве не считается, что, умирая, ты попадаешь в лучший мир… если вообще куда-то попадаешь?

      Но эмоции, охватившие меня, совсем не похожи на радость. Это и раздражение, от которого так стучит в голове, что не слышно собственных мыслей. И обида, что я никогда больше не увижу сестру. И сожаление, что я не сказала родителям, как люблю их, перед тем как выбежать из дома. И душевная боль оттого, что Финн так и не подарил мне мой первый поцелуй. И возмущение из-за того, что Люси заставила меня остановиться на той заправке. И злость, что незнакомец с пистолетом оборвал мою жизнь, когда она только-только началась. Это не покой… а вихрь ярости и терзаний, нарастающий внутри и не находящий выхода.

      И мне тоже нужно выйти. Нужно где-то подумать.

      Как только я подхожу к дверям, они открываются передо мной. Я с опаской выхожу в коридор, ожидая, что сейчас меня начнут ругать за желание прогуляться, но там никого