Секс в СССР, или Веселая жизнь. Юрий Поляков

бокал, звал Алика – голубую достопримечательность ресторана. Манерами официант напоминал капризную модницу в брючном костюме и вел себя с томной жеманностью, которая тогда была в редкость, на него даже приходили специально посмотреть. Теперь, чтобы увидеть такое, достаточно включить телевизор.

      – Алик! – в очередной раз позвал Вовин, указывая пальцем, напоминающим финик, на опустевший бокал.

      – Ну, вот опять… – проворчал халдей, нервно поправляя локон. – И куда только влезает!

      Под высоким витражным окном неприметно пил кофе Ярополк Васильевич Сазанович, заурядный румяный дедок с седой стрижкой. Он занимал незначительную должность консультанта правления, но сидел в отдельном кабинете и выполнял таинственные поручения. Сазанович лет тридцать был разведчиком-нелегалом в Скандинавии, спалился из-за «крота», заведшегося в Москве, и его, резидента, едва успели вывезти через Финляндию на родину в рефрижераторе с мясом. Но «крота» разоблачили гораздо позже, а тогда провал объяснили слабой конспирацией, Сазановича сослали в Союз писателей, где он дорабатывал до пенсии, заодно, чтобы не терять навыки, приглядывая за писателями, склонными по легкомыслию к антигосударственным проступкам. Бывший нелегал молча кивнул на свободное место рядом с собой. Я подсел.

      – Обедал? – спросил он.

      – Нет еще.

      – Вырезка сегодня хорошая. Конечно, не такая, как у норвегов, но не пожалеешь.

      Ярополк Васильевич говорил вполне отчетливо, но с неуловимым акцентом, привязавшимся за годы жизни на чужбине, и очень тихо, почти не разжимая губ. Видимо, этому специально учат шпионов, чтобы нельзя было подслушать или угадать сказанное по артикуляции.

      Я позвал Алика. Он принял заказ с неприязнью и ушел, покачивая бедрами.

      – Ну что, влип? – спросил Сазанович, помешивая ложечкой кофе.

      – Вы уже знаете? – удивился я.

      – Гоша, государство – это люди, а государственная тайна – это слова. Понял? Зря ты согласился.

      – Почему?

      – Скоро поймешь.

      – А как отказаться?

      – Сказал бы, что ты внебрачный сын Ковригина, – скупо улыбнулся Сазанович.

      – Не сообразил. А что я мог? Это же партийное поручение…

      – Бывают поручения, Гоша, после которых тебя вместе с мороженой свининой вывозят… – На его лице выразилась неизбывная обида.

      – И что теперь делать?

      – Попытаться понять, зачем и кому все это понадобилось, почему выбрали именно тебя и чего они от тебя хотят. Ошибешься – костей не соберешь. Просчитаешь и сделаешь верный ход – выиграешь. Мысли и существуй! Ну, давай, к вырезке возьми соус ткемали. Томатный – подкис.

      Сазанович встал, положил на стол рубль с мелочью, подумав, добавил гривенник и скрылся. Следом за ним, жадно допив шампанское, бросив на скатерть мятую десятку и едва не опрокинув животом стол, поднялся Вовин. Пыхтя и отдуваясь, он двинулся к выходу, а проходя мимо меня,