Тайны Конторы. Жизнь и смерть генерала Шебаршина. Валерий Поволяев

разоблачение со статьями в газетах и высылкой из страны, и, если быть честным, Шебаршин знал это, но прошло некоторое время, а его никуда не вызывали и из страны не высылали…

      Он вновь занялся оперативной работой, которая была ему по душе. И поборол временную слабость, возникшую в нем, справился и с робостью, и с мнительностью, потом написал, что «если ты начинаешь страдать мнительностью, пугаться каждого куста и поддаешься своей слабости, ты пропал, тебе надо менять профессию».

      Менять профессию не пришлось.

      А когда командировка Шебаршина закончилась и он улетел в Москву, то в своих блокнотах записал: «Я люблю Пакистан и могу со спокойной совестью сказать, что никогда не сделал ничего, что нанесло бы ущерб этой стране. В добрых же отношениях между нашими народами есть частица и моих усилий». Очень честная, открытая позиция.

      Виктор Федорович Стукалин, который в ранге советника руководил внутриполитической группой нашего посольства, стал в конце концов Чрезвычайным и Полномочным послом. Последняя должность, которую он занимал, была должность нашего посла в Греции, потом он был заместителем министра иностранных дел. Сейчас находится на пенсии.

      Шебаршин много раз бывал в его тихой уютной квартире на Старом Арбате, в Староконюшенном переулке. Когда они встречались, то обязательно вспоминали Пакистан, людей, оставшихся там, и вот ведь какая вещь – ни одного случая, который взывал бы отрицательную реакцию у человека, не вспомнили, да, собственно, этой целью они и не задавались, как не вспомнили ни одного случая, который ассоциировался бы у них, скажем, с Карабасом-Барабасом или с Синей Бородой: не было такого.

      Даже короткая война, которую они пережили в Пакистане в Карачи (войн Индии с Пакистаном было три), напоминала им войну нашу, Великую Отечественную: тогда по Москве точно так же ходили автомобили без света, точно так же на улицах ловили шпионов, точно так же вводили затемнения и объявляли воздушную тревогу. Кстати, по улицам Карачи носились бегом стайки школьников и черной краской замазывали стекла фар на автомобилях. Все это было знакомо, и все это ушло в прошлое.

      Индия

      «Индия способна ошеломить всякого новичка», – признался как-то Шебаршин. – Она многокрасочна, полна запахов – чего только нет в воздухе вместе с “золотой пылью веков”, тут пахнет спелыми манго и дорогими каменьями, тертым карри и перцем, цветущими садами и прохладой прудов, плещущихся за высокими заборами состоятельных людей, в прудах тех неспешно плавают, красуясь и сверкая, крупные золотые и красные рыбы, слышен дух орехов и Ганга, благовоний и древних рукописей, ветра, приносящего пение на санскрите с далеких горных вершин, и созревшего хлопка. Индия – это Индия».

      Хоть и недолго работал в Индии Шебаршин, но полюбил ее, пожалуй, навсегда. Недаром за плечами у народа, живущего здесь, пять тысяч лет цивилизации.

      После провинциального Пакистана с его поразительной нищетой, босыми ногами, грязью на улицах, старыми