Владивосток – Порт-Артур. Александр Чернов

Степана Осиповича кивали. Но я-то все понял. А уж чтобы эскадренный броненосец достроить и сдать в такие сроки… Ну, не мог я поверить, что этот корабль вообще возможно вывести из завода и принять в казну к сроку, определенному для изготовления к походу третьей эскадры! Слишком много проблем. Просто отказывался верить, что такое в принципе возможно. Николаев – это вам не «Виккерс»… Начать с того, что он же «черноморец», дальность не океанская, куда уголь грузить-то? И с отоплением – считай, все заново. И котлы после того злополучного пожара только смонтировали, еще не хоженые, новые. И добронирование оконечностей…

      Еще проблема этих раковин в броне башен. Треклятых! Я ведь, когда меня тогда лично император вызвал, после нашего разговора вышел, ненавидя вас жесточайше. Ну а сами-то посудите: по какому такому праву молодой, самоуверенный выскочка советы дает начальнику МТК? Учит меня… меня, как корабли строить! И как их проектировать! А история с этими рудневскими эскадренными угольщиками?.. Простите, обида глаза застила. Только вы поставьте себя на мое место…

      – Федор Васильевич, дорогой! Какие могут быть извинения с вашей стороны?! Это вы меня простите великодушно за тот эксцесс. В технике я, правда, на две, на три даже головы ниже вас. Но только когда Всеволод Федорович провожал в Петербург, он меня напутствовал словами, которые навсегда в память врезались. Он крикнул мне тогда с мостика, когда мы от «Варяга» на катере в Шанхай отваливали: «Помните, начальство предполагает, а война располагает!» И знаете, как мне это напутствие помогло при первой встрече с государем…

      – Да уж, невероятное дело вам удалось! Всех льстецов и наушников от Николая Александровича отодвинуть. У него ведь как шоры с глаз спали! То, что происходит сейчас с флотом, многие офицеры и адмиралы иначе как чудом не называют. Только кто-то от чистого сердца, а кто-то, простите, и с завистью…

      – На всех льстецов и себялюбцев возле Николая Александровича меня, увы, никак не хватит. Не обольщайтесь. Так что гадостей флоту еще много пережить придется. Особенно при разработке новых типов кораблей и принятии большой кораблестроительной программы. А цели стать первым визирем я не преследую вовсе, поэтому и завистников опасаться не склонен… Кстати, когда вы тогда встали перед царем, я боялся больше всего на свете, что откажетесь и потребуете отставки. Но, честно, не от того, что совестно было. Просто я был абсолютно уверен, что достройку «Потемкина» в срок можно осуществить лишь в том случае, если император лично вас это сделать обяжет. Это только в ваших силах было.

      – Вот-вот! Вы, молодой человек, все понимали, а я, многоопытный моряк и командир, бесился, потому как не верил. За то в первую очередь и винюсь. Хотя распоряжение Николая Александровича принимать башенную броню с раковинами сразу меняло дело по срокам готовности корабля. Но тогда я, простите, расценил этот пассаж почти как диверсию, опять же от вас персонально идущую!

      – А сейчас как это решение расцениваете?

      – Конечно,