Я и есть революция. Юля Артёмова

получится отличный кадр.

      Иногда по вечерам пересекаюсь с Филом, он почти не говорит со мной, а когда коммуникации всё же не избежать, просто зло сплёвывает слова через губу. Мы встречаемся с ним в тёмных коридорах, к счастью, довольно широких, чтобы можно было разминуться. Иногда мне хочется, чтобы Фил попал в кадр как часть всей этой жизни, обстановки, ну и просто он яркий, злой, все его татуировки, шмотки, бульдожий взгляд, молодое звериное тело, мощное, сильное, означающее лишь одно: тебе пиздец.

      И мне правда пиздец. Но однажды я набираюсь вина, я набираюсь смелости, я набираю воздух в лёгкие.

      – Фил, посмотри на меня, – прошу я его и навожу объектив.

      И он молча размазывает меня взглядом по стенке – вверх-вниз, вверх-вниз, – как будто мажет талое масло на кусок хлеба.

      Часть 2. С самого начала

      Однажды – помню, ещё в школе училась – я на минуту присела на ступени Дворца Республики, чтобы завязать шнурки. Ко мне тут же подошли два омоновца. Сразу два. Любой из них справился бы с десятком таких, как я, в одиночку. Вставайте, девушка, здесь нельзя сидеть. Непозволительная дерзость с моей стороны! Ступеньки нужны, чтобы по ним спускаться и подниматься, а для того, чтобы сидеть, есть скамейки. Подземные переходы нужны для того, чтобы по ним перебраться на другую сторону улицы, не останавливая, не разбивая поток машин, но не для того, чтобы собираться там и петь песни под гитару. Площади нужны для того, чтобы вымостить их мелкой серой шершавой плиткой, по которой, словно жуки, будут ползать два омоновца и следить, чтобы вы проходили мимо, не задерживались, не мешали другим гражданам. В конце ноября можно, конечно, поставить ёлку: праздник как-никак, но и это ничего не меняет. Просто продолжайте движение, не задерживайте остальных.

      Я всегда подозревала: здесь что-то не так. В моей родной стране, в моём родном городе всё имеет лишь утилитарный смысл, всё понимается слишком буквально. Бог с ними, со ступеньками, переходами, но площади – площади жаждут другой судьбы. Площадям нужны революции.

      Эту мысль я привезла с собой из Киева – как сувенир – в то самое лето, когда мне исполнилось восемнадцать. Вступительные экзамены сданы, Машины ноги в жёлтых кедах свисают с верхней полки плацкарта. Вписываемся у Алёны, Машиной сестры, она три года живёт в Киеве, дизайнер одежды. Тут, говорит, есть рынок, а у нас что? Ни рынка, ни площадей, ни революций.

      Мы ездили в Киев при каждой возможности, как будто других городов не существовало. Когда бы мы ни приезжали, в Киеве шли очередные выборы. На Майдане Незалежностi стояли агитационные палатки, мы петляли между ними, нагребали кучу листовок разных партий и смеялись, читая их вслух на ломаном украинском. Киев так и запомнился мне – яркой шумной ярмаркой, даже в самые унылые месяцы года. И площадь, на которой люди, толпа людей. Площадям нужны революции. А если не хотите революций, если не хотите перемен, незачем в городе делать площади, незачем мостить эти площади брусчаткой.

      Я потом