Слепой. Тропою белого дьявола. Андрей Воронин

особый груз, – сказал Абдалло, закуривая новую сигарету. – Думаю, ты догадываешься, о чем идет речь.

      – Не догадываюсь, – возразил Ахмет. – Просто помню.

      Абдалло приподнял брови, а потом сообразил, в чем дело, и кивнул.

      – Ах да, конечно… Только, прошу тебя, дорогой, больше никогда и никому об этом не рассказывай. Даже мне, договорились?

      – Конечно. Я просто ответил на ваш вопрос, уважаемый Абдалло. А скажите…

      Он замялся, не решаясь задать тот единственный вопрос, который волновал его в данный момент.

      – Не знаю, – с сочувствием произнес Хромой. – Поверь, я действительно не знаю. Мне не дано этого знать. Я – посредник, обычный человек. Глядя, как в небе собираются тучи, я могу сказать, что вскоре может пролиться дождь. Но, Ахмет, я не могу обещать, что он прольется! На все воля Аллаха – Аллаха, а не старого Абдалло! Не я собираю и отправляю эти… э… грузы. Я их только принимаю и сразу же переправляю дальше. Еще я могу просить – не приказывать, а просить! – чтобы эти люди помогли погрузиться в транспорт тому или иному конкретному человеку. На основании переговоров с ними и своего немалого опыта я могу предполагать, когда человек, о котором идет речь, окажется здесь, у меня. Но утверждать это наверняка и, тем более обещать – нет, уважаемый Ахмет, этого я не могу. И знаешь почему? Потому что не желаю на старости лет прослыть лжецом, да еще и по чужой вине. Я даже не могу твердо обещать тебе, что помогу твоей семье легализоваться здесь, когда они приедут. Я попытаюсь помочь, и это все, на что я способен, ибо я и здесь выступаю только как посредник.

      Ахмет привычно склонил голову и уже открыл было рот, но вспомнил, что Абдалло просил его перестать все время извиняться, и промолчал, ограничившись глубоким, полным печали и раскаянья кивком. Он не зря колебался, не осмеливаясь спросить о своей семье: Абдалло ответил раньше, чем собеседник собрался задать вопрос, и это был именно тот ответ, которого Ахмет боялся. Никто ни за что не отвечал, никто ничего не гарантировал; Ахмет это знал и все же надеялся, что хозяин его обнадежит. Что ж, значит, он хотел слишком многого и, забывшись, переступил черту. Хромой Абдалло напомнил о разделяющем их расстоянии и сделал это, надо отдать ему должное, не только умело, но и с деликатностью, которой при желании свободно мог бы пренебречь.

      – На все воля Аллаха, Ахмет, – значительно мягче повторил Абдалло. – Нам, простым смертным, остается только уповать на его милость. Это так же верно для меня, как и для тебя.

      – Я понимаю, господин, – не поднимая головы, сказал Ахмет.

      – Вот и хорошо. Теперь так. – Голос Абдалло зазвучал жестко и деловито. – Когда прибудет груз… – Он заколебался, подбирая слова, и, наконец, раздраженно махнул рукой. – А, шайтан! Мы с тобой друг другу доверяем, поэтому я буду говорить прямо. Клянусь бородой Пророка, от этих иносказаний, того и гляди, язык завяжется узлом! Так вот, Ахмет, когда сюда привезут людей, при них будет кое-какой багаж, помимо обычного тряпья. Этот багаж надо принять, внимательно