Тяжелая рука нежности. Максим Цхай

отдохнуть охранник из другого клуба – по правилам нашего цеха, если случается драка, каждый, кто зовет себя тюрштеером, должен бросить свое пиво, девочек и лететь к дверям.

* * *

      Я бы тех уродов, которые в срочном порядке сикось-накось сколотили такое нелепейшее сооружение, как Евросоюз, повесил бы за ноги. Как говорил один албанский бандюган: «Смотри сам, мне что в Албании лохов грохать, что здесь. Хотя здесь, пожалуй, даже лучше. В Албании я вытащу у лоха пять евро из кармана, а здесь могу и тысячу ухватить. Или две. Потом – в машину, и три месяца живу в Косово, как король. Полиция если сразу не взяла, так и не возьмет – где Албания, а где Германия. Да и ловят-то свои».

      Такого бардака у дверей даже в России нет. По крайней мере в Москве. Вся эта шатия-братия слишком бедна в России, чтобы шастать по ночным клубам. И счастье охраны, что это так. А в Германии каждый вчерашний уголовник самого низкого пошиба, каждый безработный турецкий гопник может себе позволить раз в неделю заявиться в ночной клуб, угостить девочку, да еще и на машине с ней уехать. Не впустишь? А пулю в лоб хочешь? А ножом по рылу? Меня за два года дважды серьезно и «по понятиям» собирались резать, об угрозах расправы и не говорю… Впрочем, я все равно не впущу – за то и имя в Кобленце имею.

      Только за последний год в относительно небольшом Кобленце стреляли в тюрштееров трижды, продырявили одному парню бедро, другому, в русском клубе, – голову (насмерть). И вот на2 тебе – пять пуль в дверь. Не считая резни холодным оружием и битыми стаканами – это уже мелочи.

      Слушал я того албанского бандюгана и думал: что ж с ним и с такими, как он, теперь делать? Пристрелить?

      Не их надо пристрелить. Вернее, их тоже. Но политиков, думающих только о своем кармане и живущих в ином измерении, надо расстреливать долго и мучительно. А еще лучше выставить таких раздолбаев, как Йошка Фишер, шрёдеровский министр иностранных дел, в танцхаус охранниками. На месяцок хотя бы… Чтобы своими глазами увидели, своими мордами почувствовали, что они натворили. А ведь это еще цветочки.

      Нацизм отвратителен. Но попробуйте объяснить это теперь тем германским парням, которые лежали перед дверями, закрыв головы ладонями, а над ними свистели пули, выпущенные из турецкого пистолета. Или албанского. Поговорите с ними о толерантности.

* * *

      У меня очень развита эмоциональная память. Человека, однажды сделавшего мне добро, я и через десять лет не забуду, понадобится – он всегда может рассчитывать на мою помощь в любом деле, вплоть до самого рискованного. Поэтому у меня настоящие друзья.

      Тот, кто сделал мне зло, также остается в памяти, и год пройдет – я не забуду и при первой же возможности заплачу по счетам. Бывает, правда, что и переплачу. Поэтому у меня осторожные враги.

      Помню всех, кому удалось поколотить меня. Однажды досталось на одной из улиц, так я ходил по ней потом специально несколько лет, пока снова не встретил веселую компанию. Ых-х-х!!! Нет ничего слаще мести, кстати.

      Я делаю это ненамеренно. Просто так устроен.

      В любой момент могу вытащить из памяти историю,