Преследование. Бренда Джойс

Гренвилл был высоким – возможно, на дюйм-другой выше шести футов – и широкоплечим, с узкими бедрами. Амелия бросила взгляд на его высокие скулы, сильный подбородок и точеный рот. Ее сердце гулко стукнуло.

      Гренвилл нисколько не изменился.

      Он был так же красив, каким помнила его Амелия. Возможно, граф и поседел, Амелия не поняла этого, – под двуугольной шляпой был надет темный парик, чуть более рыжего оттенка, чем его естественный цвет волос.

      Амелию будто парализовало. Во все глаза, не в силах оторваться, она смотрела на Гренвилла, который глядел только на своих сыновей.

      В сущности, он, похоже, даже не заметил ее. Так что она могла открыто, без утайки, изучать его. Саймон казался даже более привлекательным, чем десять лет назад, просто потрясающе красивым теперь, когда ему было тридцать. В его облике появилось больше властности.

      Воспоминания снова стали рваться на волю. Амелия из последних сил боролась, пытаясь сдержать их.

      Гренвилл мгновенно одолел разделявшее их расстояние, шагая размашисто и твердо. Взгляд графа не дрогнул, когда он бросился к сыновьям и притянул их в свои объятия. Джон плакал. Уильям цеплялся за отца.

      Амелия задрожала, осознавая, что мешает встрече родных. Гренвилл даже не посмотрел на нее. Казалось, Амелия должна бы была чувствовать облегчение – именно этот сценарий она нарисовала в своем воображении, – но на душе стало тревожно.

      Гренвилл некоторое время стоял не шелохнувшись, обнимая сыновей. Он наклонил голову к мальчикам, так что Амелия не могла видеть его лицо. Она хотела уйти, не желая мешать воссоединению семьи, но боялась невольно привлечь внимание графа.

      И тут Амелия услышала, как Гренвилл вдохнул всей грудью, судорожно, жадно. Он выпрямился и выпустил мальчиков, взяв их за руки. У Амелии вдруг возникло странное чувство, будто он боится их отпустить.

      Наконец, граф кивнул няне и учителю. Оба склонили перед ним головы, пробормотав:

      – Милорд.

      Амелии хотелось исчезнуть. Сердце ее по-прежнему оглушительно колотилось. Оставалось только рассчитывать на то, что граф этого не услышит. А еще Амелия отчаянно надеялась, что он ее не заметит.

      Но Гренвилл обернулся и посмотрел прямо на нее.

      Амелия замерла.

      Темные глаза Саймона, казалось, широко распахнулись, и их взгляды встретились. Время словно остановилось. Все окружающие звуки будто смолкли. Осталось лишь ее оглушительное сердцебиение.

      Амелия увидела в его глазах удивление и в этот момент поняла, что он все-таки узнал ее.

      Гренвилл не произнес ни слова. Впрочем, ему и не нужно было это делать. Каким-то внутренним чутьем Амелия тонко улавливала боль и страдания, терзавшие его душу. Его горе казалось необъятным. В это самое мгновение Амелия осознала, что нужна Саймону, как никогда прежде.

      Она вскинула руку в приветствии.

      Гренвилл быстро взглянул на сыновей.

      – Слишком холодно, чтобы задерживаться на улице.

      Он приобнял мальчиков за плечи и