Лесная ведунья. Книга вторая. Елена Звёздная

по колено в воде бреду, да еще и против течения. Потом остановилась, привалилась плечом к березе, да и осталась стоять.

      Водя тихо сзади подошел.

      Постоял, меня пальцем не касаясь, и спросил:

      – Ты так любила?

      – Больше жизни, – прошептала в ответ.

      Но отболело то давно, даже слез в глазах не осталось. Ничего не осталось, и говорить бы не о чем, да только:

      – То, что я сбежать смогла, то, что жива осталась, это не по желанию моему произошло, Водя, это протест был. Мой протест. Второй раз в жизни против всего пошла, и не из страха смерти, врать не буду – из-за гордости. Во мне оказалось слишком много гордости, чтобы позволить Славастене сделать из меня ступеньку, что подстелет под ноги Тиромиру. Да только я не подстилка!

      Помолчал водяной, да и молвил:

      – Неужто лишь раз в жизни любить может?

      Я кивнула.

      – А после? – вопросил Водя.

      – Ульгерду видел? – просто спросила я.

      – Видел, – сокрушенным эхом отозвался водяной.

      Да тут же уточнил:

      – А остальные ведьмы что? Славастена?

      – Весна, – тяжело говорить было.

      Тяжело оглядываться на тех, кто старше, намного старше, но молод, душой, телом, сердцем.

      – И долго та весна длится? – не унимался водяной.

      – А покудова живет любимый, – я усмехнулась горько.

      – Так… жив Тиромир, – водяной старательно пытался разобраться в ситуации.

      – Жив, – согласилась почти беззвучно. – Да для меня умер!

      Вдохнула грудью полной, да и выдохнула:

      – Но, я не ему весну отдала, я… хотела спасти… не важно.

      Остановилась, постояла, успокоилась.

      Развернувшись, посмотрела на Водю, улыбнулась грустно и попросила:

      – Не надо меня любить, я ответить не смогу… Мне любить нечем, Воденька, мое сердце на осколки разбили, и те осколки в грязь втоптали.

      Он промолчал, с болью на меня взираючи, а я… что тут еще сказать:

      – Ведьмы любят один раз, Водя, всего один раз. Тогда только в сердце цветет весна, тогда и дети зачинаются да родятся. А после все. Мы от рождения себе не принадлежим, и у нас есть лишь одна весна, чтобы пожить по-человечески, и все на этом. Вот так и со мной, Водя, все уже кончено.

      Посмотрел на меня водяной и тихо сказал:

      – Вот от чего ты от Силы Лесной свою суть скрывала.

      Я много чего скрывала, и все так же скрываю. Долго ли, коротко ли, но пока могу, молчать буду.

      – Ничего не кончено, Веся, – серьезно произнес водяной. – Когда в лесу появилась, думал – не справишься. Дурачился, вел себя как деревенский увалень, изводил шутками глупыми, все пытался улыбку твою увидеть. И я надежду утратил почти, но наступил день, и ты улыбнулась. Пусть и сквозь слезы, но улыбнулась. А когда смех твой услышал – жизнь началась заново. Я не знаю, сколько раз в сердце ведьмы весна цветет, но время все лечит. Время как вода, Веся, тихо течет, да ничего опосля себя прежним не оставляет.

      Я плечами пожала, может и прав он, да только:

      – Не хочу я, чтобы ты любил, а я себя виноватой чувствовала.

      – А