Нет человека – нет проблем!. Марина Серова

это уже чересчур! – Феофанов с паникой в глазах схватился за свои ухоженные волосы. – Я протестую!

      – По вашей милости я ввязалась в ваши разборки с женой, готовые в любую минуту перерасти в смертоубийство, а вы еще протестуете! – Меня начинали злить капризы клиента. – Хотите расторгнуть договор и оказаться на улице?

      Мое замечание здорово испугало Феофанова. Больше с его стороны я не слышала ни намека на недовольство. Превращение архитектора в пожилого мужчину заняло немногим более часа. Хорошо, что тетя Мила ушла в гости к своей подруге Марии Александровне, иначе бы она в секунду догадалась, что я надуваю ее с архитектором. Феофанов одевался, а я в это время перевоплотилась сама. Мне потребовалось гораздо меньше времени, чтобы загримироваться, так как образом «серой мышки» я пользовалась часто и уже набила руку.

      Одетый в оливкового цвета пожеванный матерчатый плащ с круглыми блестящими металлическими пуговицами, Феофанов крутился перед зеркалом в прихожей, ужасаясь своему виду.

      – Наденьте шляпу и перчатки. И возьмите вот это, – велела я, подавая ему деревянную трость.

      – Какая тяжелая! – удивился архитектор, когда трость едва не выскользнула у него из рук.

      – Стальной сердечник можно использовать как оружие, а со стороны будет казаться, что вы настолько слабы, что еле держите свою палочку, – пояснила я. – И не забывайте горбиться, шаркать ногами и кашлять. Старайтесь меньше разговаривать. Косите под глухого, страдающего маразмом старика.

      – Постараюсь, – неуверенно сказал Феофанов.

      – Не надо стараться, сделайте это, – резко сказала я. – Так, еще это, – на нос архитектора были надеты очки в толстой роговой оправе. – Вы еще плохо видите.

      – В общем, моральный и физический инвалид, – вздохнул мой подопечный с грустью.

      Я велела ему попрактиковаться, походить с тростью, привыкнуть к одежде. Сама же двинулась на кухню собрать в дорожную сумку немного припасов. Кто знает, когда теперь удастся поесть по-человечески. В сумку я положила также гримировальный наборчик, так как понимала, что придется не раз поправлять внешность и себе, и клиенту.

      – Мне ваши вставные зубы очень мешают, – пожаловался Феофанов, трогая рот.

      – Не прикасайтесь к лицу! – рявкнула я, засовывая в сумку аппаратуру для прослушивания, несколько микрофонов, передатчиков, мини-камер и других шпионских штучек, впрочем, не занимающих в багаже много места. В качестве средств защиты я выбрала метательные ножи, замаскированные в многочисленных пряжках пояса. Револьвер сунула в двойное дно дорожной сумки вместе с комплектом химикатов и парочкой запасных удостоверений. Баллончики с газом и электрошок я бросила в сумку вместе с вещами. Посмотрела на часы – половина десятого, время выступать. Одевшись, я взяла из шкафа зонтик, проверила нажатием кнопки, как из упора выскакивает игла, затем заправила его сильнодействующим снотворным.

      – Ты прямо как на войну собираешься, дочка, – по-старчески дребезжащим голосом