Княжья доля. Александр Бубенников

поднял на сына удивленные глаза и ответил вопросом на вопрос:

      – Почему это должно волновать тебя?

      Иван Младой стушевался и немного замешкался, потом взял себя в руки и сказал каким-то грустным, усталым голосом:

      – Я день и ночь думаю о смысле ханского подарка…

      – Я тоже… – кивнул угрюмо головой государь

      – Не важно, хан Менгли-Гирей это придумал или иудей Моисей… Только дело в том, что татары, порубив, как живые деревца, тела безвинных жителей древней русской столицы, пролив ручьями и реками кровь этих безвинных граждан, прислали к моему венчанию похищенные их Святой Софии, дискос и потир, в которых освящаются во время богослужения: просфоры и вино, Тело и Кровь Христова – в таинстве причастия, где надо нам каяться и каяться…

      – Ну… – угрюмо отозвался государь

      – Может, татары с иудеями нас призывают каяться, что мы с тобой согласились принять дьявольский план Мамона натравить татар вырезать русских в древней русской столице, как в Батыевы времена?..

      Государь только покачал головой и так же горестно сказал:

      – Думал я и об этом… Не тебе одному этот свадебный подарок, между прочим… – Посмотрел в упор в глаза сына, удивлённо вскинувшего голову вверх. – Это призыв каяться больше государю русскому Ивану Великому, нежели его соправителю-жениху Ивану Младому…

      – …Не понимаю… О чём ты, отец?..

      – А ты сам подумай – откуда прислали литые из золота дискос и потир?

      – Из Киева… Из собора Святой Софии… Ну и что?..

      – Вот то-то и оно… Намёк уже не тонкий, а толще не придумаешь… Татары с иудеями объединились, саму Святую Софию призвали, чтобы заставить каяться государя московского за его кровавые деяния, что в граде Святой Софии – Новгороде, что в Киеве… Новгородская хитрая печать просматривается: кайся, Москва за поруганную святую Софию града вечевого русской вольницы… Может так?.. Не тебе, сын, подарок покаянный, а государю?..

      Иван Младой с ужасом увидел, как исказилось гримасой боли и страдания лицо отца. Душевное потрясение государя было не меньшим, если не большим душевного потрясения от свадебного ханского подарка жениха- сына. Иван Младой только и вымолвил глухим надтреснутым голосом:

      – Прости, отец… Я всё в себе копаюсь, мучаюсь… Думаю о собственном покаянии в жутких предчувствиях, что татары и иудеи своим подарком подталкивают к крамольной мысли, что Бог-отец и Бог сын не благословляют нашего союза с Еленой, дочерью господаря Стефана…

      Государь усмехнулся ещё горше и горько вымолвил с таким же душеным надрывом:

      – Так ведь и я с твоих слов могу подумать, что Бог-отец и Бог-сын не благословляют моего союза с господарем Стефаном, королём Матфеем и даже с ханом Менгли-Гиреем…

      У Ивана Младого мелькнула в мозгу некая догадка, и он тут же поделился с загрустившим отцом.

      – А я вот о чём подумал… Ведь нам крымским ханом посланы драгоценные дискос и потир, употребляемые во время богослужения