Последняя башня. Соня Фрейм

Рика, наконец-то поворачиваясь к нему и глядя в упор.

      Лаки этот взгляд понравился. В нем была уверенность и что-то от него самого. Точно человек видел больше, чем говорил вслух. Он почти прижался губами к ее уху и сообщил шепотом:

      – Моя крысиная чуйка поселила бы тебя минимум на тридцать пятом.

      Рика ничего не ответила. Она вообще предпочитала молчать, как успел заметить Лаки. Ему нравилось кружить вокруг, пытаясь вскрыть печать ее загадочности. У каждого в этой башне на лице написано, откуда он. Слишком отчетлив колорит каждого уровня. Но чем меньше опознавательных знаков, тем выше культура. И эта надменность, свойственная тем, кто привык смотреть на мир свысока.

      – Держу пари, – продолжил Лаки все так же еле слышно, – что и зовут тебя вовсе не Рика. Кто же ты?

      Она вдруг склонилась к нему, переняв его фамильярную манеру общения, и прошептала, не отводя непроницаемых глаз:

      – Твой мертвый попугайчик.

      Вавилон, уровень 5. Центр всеобщих благ

      Обеденный перерыв проходил в столовой Центра благ, и там же мельком удавалось увидеть, как работают их кураторы, наблюдавшие через мониторы за своими секторами. Они сидели в прозрачных кабинетах, окруженные многочисленными экранами, а вокруг крутились пестрые голографические диаграммы. Наверное, это было что-то очень важное, графики ведь просто так не строят.

      Ши-Вэй наблюдал за ними с легким почтением, раздумывая о том, что как раз такая работа ему подошла бы. Чем меньше физической нагрузки, тем легче руке. Поэтому он без устали им улыбался и искренне надеялся, что из трехсот с лишним рабочих запомнят именно его. В конце концов, он не отбывает здесь наказание, а направлен из Центра занятости. Это делало его в собственных глазах чуть лучше и ценнее прочих.

      Миккель видел его тайные надежды, но не знал, стоит ли заговаривать на эту тему. Не хотелось разочаровывать. Похоже, Ши-Вэй не очень разбирался в том, как работают все социальные программы «Фау». «Мы – утиль. Нас некуда девать, нас нужно кормить, нам дают псевдоработу. Когда мы ломаемся, нас никто не чинит. Нас усыпляют. И так будет со всеми. В этом смысл винтиков и шурупов. Не мы строили этот механизм. Не нам пожинать его пользу». Порой он радовался, что эти мысли не срываются с губ с пророческим апломбом. Это просто размышления. Кружение смыслов внутри каждого человека.

      Миккель много понимал, но пока еще никогда не возражал. Покуда он служил чему-то.

      – Эй, солдат, что нос повесил? – раздался рядом хрипловатый голос.

      Рика. Он и не заметил, как она подсела.

      – Пытаюсь понять, из чего делали это пюре.

      – Сбыт блевотины, – вклинился с глубокомысленным выводом Пакито.

      – Блевотина – это ресурс, – кивнул с ухмылкой Карим.

      – Все ресурс. И сопли в носу.

      – Почему вы такие мерзкие? – скривилась Верука. – Мы же едим.

      У нее в отличие от всех был домашний ланч-бокс, где дымилось что-то пряное в пучках свежей зелени.

      Миккель в очередной раз поймал себя на мысли, что стоило одному из их горе-группы заговорить, как тут же подхватывали