Штурмовая группа. Взять Берлин!. Владимир Першанин

успел отпрянуть, а лейтенант сделал непростительную ошибку. Продолжал стоять на открытой со всех сторон площадке, защищая блиндаж, из которого выскакивали полуодетые артиллеристы.

      – Быстрее, быстрее, – торопил он солдат. – Русские в тылу!

      Капитан Ольхов разглядел при свете взлетевшей ракеты спортивно сложенного немецкого офицера. В камуфляжной, туго затянутой теплой куртке, он настороженно замер с длинноствольным автоматом у плеча. У человека, наверное, есть предчувствие смерти. В тот момент, когда Василий Ольхов нажимал на спуск, восемнадцатилетний мальчик-фашист оглянулся.

      Лейтенант оттачивал свое стрелковое мастерство не только на полигоне. Будущих защитников священных границ Рейха учили уверенно посылать пули в затылки евреям, полякам, русским и другим заключенным в концлагерях.

      Он не ожидал, что в лагерях так много заключенных. Их требовалось уничтожить до прихода Красной Армии, если она все же прорвется. Эти истощенные до предела люди, больше похожие на скелеты, обтянутые кожей, вряд ли представляли какую-либо опасность.

      Но приказы не обсуждались. Кроме того, это входило в программу учебного процесса наравне с умением атаковать и обороняться, стрелять из «фаустпатронов» и давало ясно понять, что приход русских – смерть для народа Германии.

      Лейтенант, а тогда еще кадет, ходил по узкой дорожке надо рвом, где лежала груда мертвых и еще шевелящихся тел, а уставшие от непрерывного убийства эсэсовцы показывали парню цель:

      – Всади пару очередей вон в тот угол. Там еще шевелятся.

      Запыхавшийся кадет возвращался с пустым автоматом:

      – Патроны кончились. Надо бы еще…

      – Ладно, хватит. Их все равно сожгут.

      Своих собратьев сжигали сами заключенные, и жирный черный дым поднимался к небу, донося запах горелого мяса. Некоторых тошнило, но спортсмен был выносливым парнем и умел держать себя в руках.

      Почему именно этот ров промелькнул перед глазами в последние секунды жизни? Неправда, его жизнь никогда не кончится! А русский офицер с автоматом исчезнет, как жуткое видение.

      Лейтенант ахнул, испытывая жуткий, неведомый до этого страх неотвратимой смерти еще до того, как пули вырвались из ствола вражеского автомата. Очередь вошла точно в грудь. Колени подломились, и лейтенант свалился под ноги выбегавшим из блиндажа солдатам, которых тоже ждала такая же участь.

      Артиллеристы успели схватить свои карабины, но времени воспользоваться оружием уже не осталось. Их расстреливали из автоматов на площадке перед блиндажом, и они падали один за другим. Кто-то метнулся назад, в открытые двери. Взрывы гранат добили их внутри блиндажа.

      Не ожидавшие ночного нападения, артиллеристы сумели огрызнуться в ответ. Наиболее опытные, понимая, что нет времени одеться, выскакивали босые, в одном белье, но успевали загнать обойму в карабин и сделать несколько выстрелов.

      Раненый унтер-офицер, побывавший в подобных переделках под Брянском и в Белоруссии, метнул две гранаты. Они не спасли его и товарищей