Разгадай меня (сборник). Тахира Мафи

за что.

      – Почему нет? – умоляю я.

      – Потому что, если я начну говорить тише, я не услышу сам себя. А это, – заключает он, – моя любимая роль.

      Я даже на него смотреть не могу.

      – Не отвергай меня, Джульетта. Я так одинок.

      – Что с тобой стряслось?

      – Ты разбиваешь мне сердце. – Его голос звучит еще громче, он в нарочито преувеличенном отчаянии размахивает руками, да так активно, что чуть не задевает меня, и мне приходится в панике пятиться от него. Но тут я осознаю, что все смотрят именно на него.

      Их это развлекает.

      Я выдавливаю из себя какую-то кривоватую улыбку и, робко оглядывая зал, с удивлением действительно убеждаюсь в том, что на меня не смотрит ни один человек. Мужчины скалятся, видимо, они привыкли к выходкам Кенджи, а женщины не сводят с него глаз, в которых смешиваются восхищение и что-то еще.

      И Адам тоже смотрит на него. Он стоит со своим подносом в руках, чуть склонив голову набок, и по всему видно, что он смущен. И как только наши взгляды встречаются, он неуверенно улыбается мне.

      Я направляюсь к нему.

      – Эй, крошка, подожди. – Кенджи в один прыжок настигает меня и хватает за руку, как только я успеваю сделать несколько шагов. – Ты же понимаешь, мне просто не хочется оставить тебя в покое. – Он следит за моим взглядом и, заметив Адама, хлопает себя ладонью по лбу. – Ну конечно же! Как я мог позабыть? Ты влюблена в моего соседа по комнате.

      Я поворачиваюсь к нему.

      – Послушай, я благодарна тебе за то, что теперь ты будешь помогать мне в моих тренировках. Это действительно так. Спасибо тебе за это. Но нельзя же вот так признаваться мне в вымышленной любви, тем более на глазах у Адама. И пропусти меня, а то скоро время завтрака закончится, ладно? Я его и так редко вижу.

      Кенджи неторопливо кивает и выглядит теперь мрачней тучи.

      – Ты права, прости. Я все понял.

      – Спасибо.

      – Адам ревнует, потому что мы любим друг друга.

      – Иди уже за своей миской! – Я подталкиваю его, может быть, слишком сильно, а сама едва сдерживаю смех.

      Кенджи тут один из очень немногих – не считая Адама, разумеется, – кто не боится дотрагиваться до меня. На самом деле, конечно же, никому не следует ничего опасаться, когда я одета в свой замечательный костюм, но я обычно во время еды снимаю перчатки, а моя репутация идет далеко впереди меня. Люди предпочитают держать дистанцию. Но хотя я один раз совершенно случайно напала на Кенджи, он меня не боится. Мне кажется, потребуется что-то астрономически грандиозное и ужасное, чтобы сломить его.

      И это вызывает у меня восхищение.

      Адам неразговорчив. Впрочем, ему не надо ничего мне сообщать. Достаточно одного короткого «привет», потому что в этот миг я замечаю, что губы его немного кривятся на одну сторону, он как будто становится чуточку выше и немного напряженнее и скованнее. И хотя я немного знаю об этом мире, но я хорошо умею читать ту книгу, которая написана прямо в его глазах.

      В том, как он смотрит на меня.

      Глаза его как будто еще