Звёздный инженер. Йольз Джангерс

ным оценкам, приблизилось к тридцати миллиардам. Прокормить, напоить, вдохновить и развлечь такое количество своих жителей естественным ресурсам одной планеты уже стало не по силам.

      И, в результате, рост числа землян сначала прекратился, а затем, стал постепенно уменьшаться. Те, кто оказался многократно за чертой бедности, уходили быстро, хотя численность такой категории людей все равно росла. В умеренных широтах, под натиском сельскохозяйственных угодий, лесов уже почти не осталось, но ещё оставшиеся зелёные зоны уже давно стали частными владениями. Интенсивные аграрные технологии истощили плодородные почвы, в результате чего урожайность всех пищевых культур сильно упала, а ставшие популярными искусственные продукты на деле имели сразу несколько обратных сторон.

      Средняя продолжительность жизни человека уже составляла 115 лет, но в холодных земных широтах, где для оставшихся лишними спасение ещё было, суровые условия и беззащитность, отмеряли им средний жизненный срок лишь жалким набором десятилетий.

      В огромных городах, уличных пешеходов практически не осталось, но если и появлялся кто – то пеший, то с большой уверенностью можно было прогнозировать скорое пополнение им холодных широт. Прогресс и гениальные технологии создали все условия для жизни на планете Земля без серьёзных проблем и непреодолимых трудностей, но при этом, они же и породили у себя под носом не что иное, как низшую касту…

      БОЛОТО

      До этого Радомысл с мамой и бабушкой жили в маленькой комнатке в городе на берегу Волги. Денег не хватало всегда, поэтому никакого официального образования у всех троих не было. При возможности, они порознь иногда подрабатывали, но такое реальной пользы приносило мало. Иногда бабушка вспоминала, что её родители, когда состарились и уже не могли работать, получали какое – то денежное пособие, и она его как – то называла… Старым словом, очень похожим на слово песня… Но теперь вознаграждение платят только тем, кто, владея электронными технологиями, приносил истинную пользу обществу и достиг возраста сто лет.

      То, что их, в конце концов, выселят из комнаты, все трое хорошо понимали. Поэтому, для переезда на север денежные крохи постепенно откладывались, часто в ущерб оплаты за стены, в которых они ютились. И вот, наконец, поступило последнее предупреждение: если к полуночи долг и штраф не будут погашены, то на следующий день их жильё будет аннулировано.

      Хорошо, что предупреждение пришло не вечером, и мама успела договориться с одним из дальнобойщиков об их попутном перелёте. На сумму, которую тот запросил, накопленных ими денег вполне хватало.

      Вертолёт дальнобойщика относился к тяжёлой серии, но он летал на нём без штурмана, может быть просто в целях экономии. Радомысл с интересом смотрел на плывущие внизу ровные полоски плантаций, на бегающие по ним аграрные автоматы, на разрезающие поля чёрным блеском полимерного покрытия стрелки дорог, на вычурные контуры дорогих особняков. Беспилотники, в том числе и совсем крошечные, не должны были залетать на вертолётные трассы, но кто мог за ними уследить? Поэтому, при появлении впереди по курсу постороннего объекта, дальнобойщик тут же включал пневматическую пушку.

      Но, чем дальше на север, тем картина внизу постепенно прирастала более унылыми подробностями. А вот даже поле, на котором по старинке люди работают! Вон, в стороне город, но совсем, какой – то небольшой… А вот, кажется, и тайга… Но в этих окрестностях всё уже занято, а нам ещё лететь и лететь.

      До места назначения они добрались, когда уже стемнело. Одинокий дальнобойщик их туда завёз, пожелал удачи на новом месте и полетел со своим грузом ещё дальше на север.

      Когда – то здесь была шахта. Очень ветхие бараки всё же остались, ведь они были рассчитаны на долгие суровые зимы. Большинство бараков уже были заселены, но семья Радомысла успела вовремя – они заняли предпоследний пустой барак.

      Жизнь в барачном посёлке оказалась почти средневековой. Старое понятие «натуральное хозяйство» здесь было определяющим. Пока на дворе было лето, все собирали грибы и ягоды, ходили на рыбалку. Строить теплицы разрешалось, но на какие денежные средства… Воровство друг у друга, не то чтобы процветало, но и необычным явлением не было. Только самым напряжением для переселенцев было ожидание грядущей полубесконечной зимы, в связи с чем, все, как могли, утеплялись.

      Ровесников у двадцатилетнего Радомысла почти не было, а кто и был, то их интеллект вполне вписывался в создавшиеся условия. Поэтому, совсем не видя своего будущего, Радомысл световой день проводил на болоте, невдалеке от посёлка, которое, ближе к своей середине, уже становилось озером.

      Несмотря на то, что люди вернулись в бараки только в этом году, кто – то им уже успел нашептать о дурной славе данного болота. Оно было даже на местных картах и именовалось как «озеро Злое». Но рыба в нём была, даже крупная, и Радомысл, без конкурентов, обычно приносил домой неплохой ужин. Мест для эффективной рыбалки вокруг было много, и главы семейств уже поговаривали о создании рыбоперерабатывающего кооператива. Но на Злом озере Радомысл был всегда один.

      Зайдя за берег озера в старых болотных сапогах,