Крокодилы мистера Пинки. Виктор Колюжняк

на паззле. Нора водит пальцами по затылку Финна, зная, что тот щурится от удовольствия.

      – Представь, что это большая головоломка, – говорит Нора Махоуни, отстраняясь. – И у нее есть срок, к которому нужно собрать.

      Финн кивает и жестами просит принести сигареты.

      Нора возвращается с пачкой «Кэмела» и смотрит, как Броган курит, собирая паззл. В своем сосредоточении Финн теряет тот налет человечности, которым покрылся за последние пару лет. Сейчас за столом сидит высшее существо. Невообразимо красивое и честное в том понимании честности, которое у него присутствует.

      Норе Махоуни хочется сделать что-нибудь приятное прекрасному эльфу по имени Финн Броган, но вместо этого она признается в проступке:

      – Я позволила себя нарисовать.

      Финн вскидывает голову и внимательно смотрит на Нору. Под действием этого взгляда она отстраненно рассказывает о сегодняшнем вечере.

      Слушая историю, Броган продолжает собирать паззл. Большая часть картины уже лежит на столе. По некоторым кусочкам можно догадаться, что находится в пропущенных местах. Другие до сих пор кажутся Норе темными пятнами.

      Когда она замолкает, Финн Броган некоторое время сидит в раздумьях. Поглощенный в свои внутренние переживания, он чуть посасывает раскрашенный кусочек картона. Заметив это, кладет его на место и достает новую сигарету из пачки. Закуривает.

      – Может, это и неплохо? – спрашивает Нора. – Может быть, это поможет? У меня такое чувство, будто я потеряла своего внутреннего единорога. Не смейся, Финн! Внутренний единорог – это такой зверь, который сидит у нас внутри и не дает делать всякие гадости. Но кроме благородства у него есть еще и страх испачкаться. А теперь внутри пусто. И страха никакого. А там, на стене, его никто не достанет, понимаешь, Финн? Думаю, Бэнкси о нем позаботится.

      Некоторое время Нора сидит, погрузившись внутрь себя. Прощупывает ту самую пустоту. А затем порывисто встает:

      – Пойду, плесну еще кофе в виски.

      Она идет на кухню и повторяет привычный ритуал. Кофе действительно лишь слегка перекрывает запах виски. Попробовав, Нора морщится – слишком горько. Достав из холодильника бутылку сливочного ликера, она щедрой рукой добавляет его в кружку.

      – Кофе со сливками, – хихикает Нора Махоуни, как нашкодившая девочка.

      С кружкой в руках она возвращается в комнату. Садится на пол, опирается на ноги Финна и отпивает по чуть-чуть, чувствуя, как огонь разгорается внутри.

      – Мы же справимся? – полуутвердительно спрашивает она.

      Финн молчит. Нора не видит его лица, но знает, что он сейчас почесывает подбородок. Гладкий, ровный подбородок, на котором никогда не было щетины. «Ты не жалеешь?» – появляется стикер перед глазами Норы.

      – Ты уже спрашивал. Давно. Но я повторю. Я не умею жалеть. По крайней мере, себя. Иногда мне кажется, что я – мазохистка. Меня бьют, пихают локтями, царапают. Мне ставят подножку,