Эрик Фоглер и проклятие замка Мисти. Беатрис Осес

Он снова занялся шахматной партией. И только собрался сдвинуть фигуру с места – как снова телефонный звонок отвлек его.

      Может, это отец? Он уже звонил сообщить, что они с бабушкой добрались до отеля. А теперь что ему нужно? С огромной неохотой Эрик надел тапочки из шотландки и быстро, как мог, двинулся по коридору. В трубке, к его удивлению, раздался незнакомый голос:

      – Добрый день. Господин Франк Фоглер?

      – Отца нет дома, я его сын.

      – Мне нужно с ним поговорить, это очень срочно, – попросил собеседник. – Я пытался дозвониться до него по мобильному, но безуспешно. Он скоро вернется домой?

      – Кто вы?

      Кому принадлежит этот звучный голос, говорящий по-английски с выраженным ирландским акцентом? Почему его обладатель с такой настойчивостью разыскивает отца? А нельзя попозже позвонить? Неужели то, что он хочет сказать, так важно?

      – Простите, я не представился. Я Лэрри Салливан, личный секретарь вашего дяди Леонарда. Я… – он явно не знал, с чего начать, – звоню сообщить, что сегодня утром вашего дяди не стало.

      – Что вы сказали? – растерянно переспросил Эрик.

      Может, он не так расслышал. Дядя Леонард?

      – Леонард Фоглер умер сегодня утром в своей резиденции в графстве Лаут, в замке-аббатстве Мисти.

      – Что с ним случилось? – пробормотал юноша.

      – Боюсь, произошла трагическая случайность. Он упал и ударился головой о камин в своем кабинете. И тотчас умер. Его обнаружил в двенадцатом часу утра Тревор, дворецкий. Но, – собеседник осекся, словно и так уже слишком много сказал, – я бы хотел поговорить с вашим отцом. Как мне с ним связаться?

      – Его сейчас нет в Бремене, – слабым голосом ответил Эрик. – Он на несколько дней уехал в Швейцарию с моей бабушкой. Они остановились в отеле «Палас де Гштаад». У меня тут записаны телефон и номер комнаты.

      – Я был бы вам очень признателен, если б вы мне их предоставили. Необходимо организовать похороны и решить другие вопросы, не терпящие отлагательств, – добавил он торжественно.

      Эрик повесил трубку. Он ничего не чувствовал. Поглядел на свои тапочки из шотландки, подаренные дядей, и заметил, что на клетки упало несколько крупных слез. В Бремене было пять часов пополудни.

      В этот самый час в швейцарской больнице Берта и ее сын выслушивали диагноз врача с длинными светлыми усами.

      – Перелом большой берцовой кости, – говорил тот, серьезно глядя на бабушку Эрика, лежавшую на кровати с загипсованной и подвешенной ногой. – Очень четкий перелом, уважаемая фрау, – подчеркнул он, показывая ей несколько рентгеновских снимков.

      Затем он повернулся в Франку Фоглеру и, погладив подбородок, с суровым выражением заключил:

      – Три сломанных ребра и вывих правой лодыжки.

      – Спасибо, доктор. А когда мы сможем уйти отсюда? – бесцеремонно выпалила Берта.

      Врач пожал плечами и улыбнулся. Бабушке Эрика улыбка его показалась глупой, даже придурковатой, как и его злосчастное замечание по поводу ее возраста. Так сколько, интересно,