Последняя из Лунных Дев. Барбара Дэвис

никто ни разу и слова насчет этого не сказал. Да и вряд ли кто бы посмел это сделать.

      Внезапная напряженность в голосе Эвви немного огорошила Лиззи.

      – Почему же?

      – Видимо, им лучше знать. – На губах у Эвви появилось подобие улыбки, слегка обнажившей ее зубы – белые и ровные, точно искусно нанизанный на нитку жемчуг. – Мне кажется, меня здесь немного побаиваются. Такие лица, как у меня, в Сейлем-Крике, скажем, встречаются нечасто.

      Теперь пришла очередь улыбнуться Лиззи. Ей совсем нетрудно было поверить в то, что жители Сейлем-Крика побаиваются Эвви. Выглядела та чрезвычайно грозно и внушительно. И все же что-то в этой женщине было необъяснимо для нее, комфортное, внушавшее странное ощущение чего-то очень знакомого и близкого.

      – Расскажите мне о бабушке, – тихо попросила Лиззи. – Долго она болела?

      – Посуда!

      – Простите, что?

      Эвви резко поднялась на ноги, скрипнув ножкой стула по дубовой половице.

      – Мы можем поговорить об этом, пока моем посуду. Несите свою тарелку.

      Пока Эвви наполняла раковину, Лиззи закончила убирать со стола. Так несказанно приятно было вновь хлопотать на этой кухне, где они с Альтеей провели когда-то столько счастливых часов – словно надеваешь старенькие домашние тапочки, которые уже очень долго не носил. И на мгновение Лиззи удалось даже забыть всю ту ужасную череду событий, навсегда изменившую их жизнь. Или почти забыть.

      – Итак, бабушка… – напомнила Лиззи, принимая у Эвви мокрую тарелку.

      – Печень, – сказала Эвви, выуживая очередную тарелку из мыльной воды. – Взяла и отказала. Когда Альтея наконец не выдержала и обратилась к врачам, те уже ничего не могли сделать. Порой в нас что-то просто изнашивается. И она не хотела никакой героики. Вы же знаете, какой она была. Никогда ни из чего не делала шумихи.

      – Вы были рядом, когда она?… – Лиззи оставила вопрос недоговоренным, не в силах произнести это слово вслух.

      – Была.

      – А ее пепел… тоже вы?

      – Угу, – под нос буркнула Эвви.

      Горло у Лиззи внезапно засаднило, точно от множества острых бритв. Она отложила полотенце и обеими руками схватила мыльную ладонь женщины:

      – Я даже не знаю, что сказать, кроме великого спасибо! За то, что были ей другом. За то, что вообще были здесь, с ней рядом. Что сделали для нее все то, что было необходимо. Это должна была сделать я. С ней должна была быть ее семья.

      Эвви подняла глаза от раковины, смаргивая непрошеные слезы. Ее подбородок заметно дрожал.

      – С ней и была ее семья, – хрипло произнесла она. – Семья – это не обязательно узы крови. Иногда ты просто распознаешь в ком-то близкого и принимаешь к себе. Именно так и сложилось у нас с вашей бабушкой. Мы были с ней родные души. Связанные особым родством.

      Глядя на Эвви, с ее кожей цвета красного дерева и зелеными глазами с медно-рыжими крапинками, почти невозможно было представить, что между ней и Альтеей могло быть какое-то духовное родство. И все же Лиззи поверила в это без труда.

      – Я