Русские не сдаются!. Алексей Махров

костра, что-то попеременно рассказывая Гайдару.

      Я устало присел рядом, но уже через минуту лег навзничь, вытянув ноги. Умаялся так, словно полдня вагоны с углем разгружал. Всего-то десять минут на ногах без живых подпорок. «Живые подпорки» посмотрели на меня с жалостью и беспокойством.

      – Игорь, ты как? – подумав, спросил Барский.

      – Лучше, чем могло быть, но хуже, чем хотелось! – максимально бодрым тоном заявил я.

      Друзья неуверенно улыбнулись.

      – Может, за Мариной сбегать? – предложил Зеленецкий.

      – Не стоит, у нее и без того полно подопечных. Которым гораздо хуже, чем мне.

      – Раз ходить начал, значит, на поправку пошел, – внезапно заявил Гайдар, и парни синхронно кивнули, соглашаясь с авторитетным мнением.

      – Аркадий Петрович, а как обстановка на фронтах? – отдышавшись, спросил я.

      – Не буду врать и хорохориться… Обстановка крайне тяжелая! – посмурнел Гайдар. – Вчера наши войска оставили Львов и Минск. И если здесь, на Украине, мы еще держимся, то в Белоруссии все гораздо хуже. В Прибалтике гитлеровцы захватили Даугавпилс и Лиепаю. Финляндия вступила в войну на стороне Германии.

      – Да, невесело… – Я в принципе, ждал чего-то подобного, но все равно слышать такие новости крайне неприятно. Минск находится километрах в трехстах от границы, если мне память не изменяет. И немцы с боями прошли это расстояние всего за семь дней. Умелые… твари!

      Ребятишки тоже загрустили. Наверняка в их головах сейчас сильнейший когнитивный диссонанс – все предвоенные годы советская пропаганда вдалбливала в головы населения информацию о мощи и непобедимости Красной армии, о том, что сражения будут идти исключительно на вражеской территории, а в действительности происходит нечто совсем противоположное.

      – Не ссыте, парни, мы еще пройдемся по Берлину в кованых сапогах и поднимем красный флаг над Рейхстагом! – бодро сказал я. – Ведь от тайги до Британских морей Красной армии нет сильней!

      – Так пусть же Красная вздымает властно свой штык мозолистой рукой… – тихонько пропел Барский.

      – И все должны мы неудержимо идти в последний смертный бой! – подхватил Зеленецкий.

      Через несколько секунд мы в три голоса пели, а вернее, надсадно орали слова песни, пытаясь загородиться ими, словно волшебным заклинанием, от ужасов окружающей реальности – пахнущего сгоревшей взрывчаткой леса, в котором нас ждали злобные немецкие диверсанты, перепаханного взрывами и танковыми траками пшеничного поля неподалеку отсюда, на котором мы оставили несколько сотен своих погибших товарищей, от страха за будущее – свое и всей нашей страны.

      Белая армия, черный барон

      Снова готовят нам царский трон,

      Но от тайги до британских морей

      Красная армия всех сильней.

      Так пусть же Красная сжимает властно

      Свой штык мозолистой рукой,

      И все должны мы неудержимо

      Идти в последний смертный бой!

      Красная армия, марш, марш вперёд!

      Реввоенсовет