Мысли вслух. Голиб Саидов

все места оказались заняты и лишь за одним столиом сидел молодой человек, который на мой вопрос: «Свободно ли?», утвердительно кивнул головой. Я тут же заказал графинчик водки, литовские цепеллины и уже через десять минут мы были с моим новым знакомым «неразлучными кровными братьями». Я даже не заметил, как прошел час, а затем еще полчаса. Внезапно взгляд мой упал на карточку-билет, приобретенный мною накануне и я вдруг с ужасом вспомнил, что мне давно пора быть уже в баре.

      В ответ на мою барабанную дробь, дверь открыла симпатичная девушка в униформе, с красным фонариком в руках и сокрушенно качая головой, взволнованно произнесла с характерным прибалтийским акцентом:

      – Поже мой, куда Фы пропали? Фаша сосетка уже тавно нервничает, и я не могу теперь гарантировать – как она себя теперь поведет. Итёмте, я провожу Фас к столику.

      Взяв меня за руку и подсвечивая перед собой красным лучиком, она протащила меня сквозь кромешную мглу, почти через весь зал, поднимаясь по ступенькам куда-то наверх. Наконец, когда мои глаза немного пообвыкли к интимному полумраку, я с трудом разглядел перегородку, отделяющую нас от остальной части посетителей. За столиком, обиженно надув губки, сидела достаточно взрослая, но не утратившая своих очаровательных и аппетитных форм, дама. Едва взглянув на мою пьяную рожу, она резко отвернулась, уставившись на сцену. Там уже почти два часа шло какое-то действо, что-то вроде стриптиза.

      Вечер был безнадежно испорчен и я, чтобы хоть как-то сгладить свою вину и компенсировать моральный ущерб, нанесенный моей соседке по столику, заказал бутылку шампанского и, пригубив для приличия несколько капель этого непонятного для меня вина, через некоторое время, вновь покинул свою гостью, шепнув ей на прощание: «Ачу».

      В ресторане, не найдя за нашим столиком своего «другана», я заказал с горя еще один графинчик водки и, нажравшись до неприличия, стал оплакивать свой неудавшийся вечер, тщетно пытаясь поймать вилкой скользкий и давным-давно остывший кусок цепеллина.

      Дженькуе бардзо

      Именно таким образом, польские туристы высказывали свою благодарность мне, – бармену восточного бара – утолив свою жажду холодным напитком в летний жаркий бухарский полдень, когда температура в тени доходила до +45 градусов по Цельсию. Я же, неизменно вежливо отвечал им: «прошэ, с пшиемнощчё» («пожалуйста, с удовольствием») и, отыскав наметанным взглядом «Казановы» наиболее привлекательную «жертву», угощал ее еще одним стаканом вожделенного напитка, оставляя себе взамен очередную записку, пахнущую Лодьзем, Краковом или Варшавой, и обещающую очередной незабываемый вечер.

      Маршруты всех экскурсий, как правило, неизменно сходились в баре, в медресе Абдулазиз-хана – архитектурном памятнике XVII-го века, что расположен в центре старого города-заповедника, по соседству с торговыми куполами «Токи заргарон» («купола ювелиров») и напротив красивейшего медресе, построенного в 1418 году по распоряжению