Певучая гитара. Василий Брусянин

инструменте как о живом существе.

      Он взял у меня гитару, положил её так, как следует класть во время игры, и взял на струнах несколько аккордов. В комнате дрогнули звуки, стройные, но робкие и печальные. Я посмотрел ему в лицо. Оно было серьёзно и, как мне показалось, немного побледнело, черты его как будто разом обострились и стали строже, а глаза засветились, точно с них сняли какую-то матовую оболочку. Он ещё взял несколько аккордов, таких же грустных и робких, и уставился глазами куда-то в угол…

      Аккорды смолкли. Иван Тимофеич как-то стремительно закурил папиросу и снова, попыхивая дымом, склонился над инструментом. Хозяйка внесла нам по стакану кофе с бисквитами и безмолвно удалилась, словно боясь нарушить молчание.

      Иван Тимофеич наигрывал ту самую нудную песню, которую я уже не раз слышал, сидя у себя.

      – Что это за песня? – спросил я его, когда он перестал играть.

      – А я и сам не знаю… Пётр Евграфыч её играл… У нас чиновник такой был, он ещё родственником мне дальним приходился… Вот он и играл, и гитару-то эту я у его жены купил… Месяцев пять тому назад умер он…

      Музыкант сильно затянулся папиросой и снова заиграл что-то новое, повеселее…

      – А это что? – спросил я.

      – Эх вы, не знаете!.. Это романс: «Лови, лови часы любви»… [Н. М. Коншин «Век юный, прелестный…». Прим. ред.]

      Он положил гитару на кровать и заметил с сокрушением в голосе:

      – Плохо у меня выходит… Надо что-нибудь с пальцами сделать…

      Мы принялись за кофе. Не докончив стакана и до половины, он вдруг снялся с места и, схватив гитару, уселся на стул, ближе ко мне.

      – А вот эта песня у меня выходит… – аккомпанируя на гитаре, он негромко запел:

      Сердце ли рвётся, ноет ли грудь –

      Пей пока пьётся, всё позабудь.[1]

      Он долго пел, потом отложил гитару, прошёлся по комнате, ероша волосы и, остановившись около меня, проговорил:

      – А знаете ли что… не выпить ли нам пива… А?.. Я приготовил для праздников…

      Не дождавшись моего ответа, он повалился на кровать, запустил за неё руку и одну за другою извлёк четыре бутылки. Потом он сходил к хозяйке за стаканами, достал из стола штопор с насаженной на него пробкой, как-то спешно снял эту пробку и спрятал в карман брюк, точно сконфузясь чего-то.

      Сноски

      1

      А. Н. Апухтин «Chanson a boire». Прим. ред.

1

А. Н. Апухтин «Chanson a boire». Прим. ред.