Солдаты погибшей империи. Михаил Михеев

добродушного профессора. Вот так мгновенно, ничего, в общем-то, не делая, сменить личину – это надо уметь. Правда, тут он переигрывал – ближайший университет находился в трех неделях пути. А, с другой стороны, почему бы и нет? В конце концов, мало ли куда может поехать доживать век ученый, скопивший на безбедную старость?

      – Господин Богомазов?

      – Да, это я.

      – Клим передает вам привет.

      – Давненько не виделись. Как его блестящая лысина поживает?

      – Сияет, как солнце. Вот только здоровье не очень – то лапы ломит, то хвост отваливается.

      – Лапы вправим, хвост пришьем… Заходите… э-э-э…

      – Ангарский. Влад Ангарский.

      – Ясно. Что же, заходите, Влад.

      Он посторонился, впуская гостя. Что же, пароль-отзыв прошли, и Влад шагнул вперед, но по-прежнему, рефлекторно продолжал контролировать пространство вокруг, а заодно и хозяина. Тот, видя это, одобрительно хмыкнул, но ничего не сказал, лишь махнул рукой в сторону дома и первым зашагал по узкой дорожке, вымощенной желтым кирпичом.

      Внутри дома оказалось на диво уютно. Через открытую дверь было видно, как на кухне фыркает на газовой (надо же, а они здесь неплохо живут) плите чайник, неуклюжей конструкцией возвышался мольберт у окна. Два глубоких мягких кресла, небольшой круглый стол и заставленный какой-то мелочевкой шкаф дополняли обстановку гостиной. Хозяин махнул рукой в сторону одного из кресел, а сам удалился, чтобы через минуту вернуться с двумя чашками, сахаром, банкой варенья, хлебом, маслом, свежей выпечкой, сметаной… В общем, на подносе было столько, что как это там разместилось – тайна великая есть. Оно и на стол-то едва влезло.

      – Ну-с, что велел передать Клим? – спросил хозяин дома, усаживаясь в кресло напротив Влада. Оруженосец прикрыл глаза, вспоминая намертво заученные слова:

      – Магистр, информацию вы можете получить известным вам способом. Код номер три.

      – Очень хорошо. Тогда, с вашего позволения…

      Он встал, достал из шкафа книгу, быстро ее полистал, находя требуемую страницу. Повернулся к Владу:

      – Молодой человек, вы знаете, что должно сейчас произойти?

      – Да, разумеется. Не в первый раз.

      – Готовы?

      – Да.

      – В таком случае…

      Мне ж дайте роль шута!

      Пускай от смеха буду весь в морщинах;

      Пусть лучше печень от вина горит,

      Чем стынет сердце от тяжелых вздохов.

      Зачем же человеку с теплой кровью

      Сидеть подобно мраморному предку?

      Спать наяву или хворать желтухой

      От раздраженья? Слушай-ка, Антонио:

      Тебя люблю я; говорит во мне

      Любовь. Есть люди, у которых лица

      Покрыты пленкой, точно гладь болота:

      Они хранят нарочно неподвижность,

      Чтоб общая молва им приписала

      Серьезность, мудрость и глубокий ум.

      И словно говорят нам: «Я оракул,

      Когда вещаю, пусть и пес не лает!»

      О,