Суд герцога. Рафаэль Сабатини

Ферранте де Исола?

      – Утверждаю? О, ваша светлость!

      – Тогда заявляете, мне без разницы. Так я вас слушаю. С кем, вы слышали, он гуляет?

      – Слышал? Неужели я могу обвинить человека понаслышке? О нет. Я говорю лишь о том, что видел сам. И не один раз. Ваш капитан сидел за одним столом в таверне постоялого двора с господами из Болоньи, которых я знаю. Возможно, они лишь пили вино. Возможно.

      Глаза Борджа превратились в ледышки.

      – Означают ли ваши слова, что Ферранте де Исола вступил в сговор с моими врагами?

      – О, господин мой, умоляю вас, не делайте поспешных выводов. Я поделился с вами лишь тем, что видел. Об остальном вы можете догадаться сами.

      – Если возникнет такая необходимость, вы сможете повторить все это под клятвой?

      – Готов хоть сейчас, если вы сомневаетесь в моей честности, – с достоинством ответил Тито.

      – И наказание за лжесвидетельство вас не смущает?

      – Я говорю правду, – возразил Тито.

      Чезаре помолчал, пальцы его перебирали русую бородку, на губах играла легкая улыбка. Затем пожал плечами и посмотрел собеседнику прямо в глаза.

      – Мессер Тито, я вам не верю.

      Злобная гримаса исказила лицо Дженелески, смуглые щеки побагровели. Лгать-то он лгал, но никак не ожидал, что ему скажут об этом столь прямо и откровенно, да еще при свидетеле. В Италии хватало мужчин, которые при подобном оскорблении бросились бы на герцога с мечом или кинжалом. Но Дженелески не входил в их число.

      – Ваша светлость, – свои протест и возмущение он смог выразить лишь голосом, – вы забываете, что я – Дженелески.

      Герцог широко улыбнулся, продемонстрировав белоснежные зубы. Встал. Прошелся к окну.

      – Тогда и вы забываете, что я – Чезаре Борджа, – и встретился с Тито взглядом. – Сколь велико мое отвращение к лжецу, столь же сильно люблю я честную, преданную мне душу. И именно такова душа Ферранте да Исола.

      – Доканчивайте вашу мысль, ваша светлость! – гневно воскликнул Тито.

      – А есть ли в этом необходимость? – усмехнулся Чезаре.

      Дженелески едва не задохнулся от негодования. Но сумел сдержать охватившую его ярость, напомнив себе, с кем имеет дело. И лишь низко поклонился, ниже, чем требовал этикет.

      – Позвольте мне откланяться, ваша светлость.

      – Это самое большее, что я могу для вас сделать, – и Борджа отпустил его взмахом руки.

      Но у двери его остановил голос герцога.

      – Подождите, мессер Тито. Вам могло показаться, что я обошелся с вами грубо, – глаза его внезапно сузились, но Тито этого не заметил. – Вы можете доказать мне, что я ошибся, не приняв всерьез ваше предупреждение о предательстве этого человека. Справедливости ради, мне следует сначала убедиться, что Ферранте передо мной чист, а уж потом обвинять вас во лжи.

      – Признаюсь, ваше высочество, что такая же мысль посетила и меня, – с легкой усмешкой, не ускользнувшей от герцога, ответил Тито.

      – Однако напомню вам, – добавил герцог, – что любовь Ферранте к вашей сестре не составляет