Карамельные сны. Марина Серова

на пятом этаже.

      – Черт, а у самой-то у меня нет ключей, только сейчас вспомнила! Оставила сумку с ключами и пудреницей у этого дурака Курочкина. Но ничего. Шура откроет.

      – Кто это – Шура?

      – Домработница. – Марина позвонила, а потом начала стучать – сразу ногами.

      Дверь была очень добротная, вся из кованого железа, с какими-то загогулинами под старину и массивная – такую не вскроешь ни ломиком, ни фомкой. Но, к моему удивлению, из-под низу пробивалась полоска света. Неужели домработница оставила дверь открытой? Однако! Уши ей надрать – терпеть не могу рассеянной прислуги!

      – Марина, подожди. Дверь открыта, – указала я клиентке на узкий клин света.

      – Да? Странно… Вот дрянь! Уволю! – с этими словами Марина рванула на себя дверь и буквально ворвалась в прихожую.

      Нам в уши сразу ударила гнетущая, какая-то настороженная тишина. Интересно, что сначала обе мы обратили внимание именно на это и лишь затем увидели, какой кавардак творится вокруг.

      В коридоре огромной, отделанной панелями из красного дерева квартиры все было перевернуто. Размах этого беспорядка отдаленно напоминал ералаш, который время от времени устраивала в нашей квартире тетя Мила, когда с ней случался приступ хозяйственной горячки и она вытряхивала из всех шкафов и тумбочек наши вещи. То же творилось и в квартире клиентки: гардероб и телефонная тумбочка в прихожей были бесцеремонно выпотрошены. Такая же картина царила и в остальных комнатах.

      Первой мыслью было – Марину обокрали! Но через секунду мне стало ясно: неизвестные просто что-то искали в доме клиентки, и искали так тщательно, что даже поскидывали книги со стеллажей и разворотили набивку дивана и кресел. Вынутая из шкафов одежда вперемешку с постельным бельем и разными мелочами валялась посреди комнаты. Под нашими ногами жалобно похрустывали осколки зеркал и посуды из серванта. Большой ковер в гостиной был сдвинут к стене и наспех свернут.

      – Кошмар какой, – пробормотала Марина, останавливаясь посреди комнаты и пугливо озираясь.

      – Кто это сделал – есть у тебя какие-нибудь предположения?

      – Нет… Но не Шурка, это точно.

      – А где же тогда она?! – вскричала я. – Где домработница?!

      Мы снова кинулись в комнаты, то есть Марина только хотела кинуться, но, повинуясь моему жесту, осталась стоять у стены. Я же, выхватив из бокового кармана брюк пистолет, по стенке прокралась в спальню… пусто… в третью комнату, которую можно было назвать кабинетом или комнатой-студией из-за множества расставленных вдоль стен незаконченных картин в деревянных рамах… тоже пусто…

      Пусто было в туалете, ванной комнате, просторном чуланчике, именуемом кладовкой. А в кухне…

      Там, возле самого стола, головой к двери, лежала женщина лет сорока – сорока пяти. Она была мертва, причем смерть ее наступила недавно – кровь на виске еще не успела засохнуть.

      Я опустилась возле домработницы на колени и осмотрела. Пуля попала в висок, женщина совсем не мучилась – умерла