Розовые очки. Наталия Доманчук

Завтра же уезжай из города, купи себе новый мобильный, симку и почту заведи. Отдохни. Развейся. С ним на связь не выходи.

      – Так и планирую. С глаз долой – из сердца вон!

      Мужчина снова задумался, а Катин взгляд остановился на его руках. Какие сильные, истинно мужские, но при этом элегантные, с длинными литыми пальцами, с выступающей паутиной вен под золотистой кожей.

      Марк потер подбородок, почувствовал, как неприятно кольнула легкая щетина.

      – А если он действительно тебя любит? И не станет гулять по бабам?

      – Это уже ваша забота. Уверена, что вы обожаете пакости. Вот и займитесь ими. Но мой вам совет – подождите два-три месяца. Он будет страдать, искать меня, и только когда на него нахлынет отчаяние и он пойдет по девочкам – вы незаметно подложите ему свинью. В фигуральном смысле, я имею в виду. – Катя громко рассмеялась, обнажая ровные белые зубы.

      – Стерва…

      – Спасибо. Люблю комплименты.

      – Ты старше его на двенадцать лет. Не стыдно тебе совращать малолетних?

      – На десять. Что-то у вас совсем плохо с математикой. И я его не совращала. Рада бы отвязаться, все делала для этого…

      – Видимо, не все… Не пойму, что он в тебе нашел?

      – У меня медом там помазано! – Катя улыбнулась и пальчиком указала где.

      – А мне дашь попробовать? – Марк оттолкнулся от спинки дивана, чуть подался вперед и наклонился над столом, гипнотизируя ее взглядом.

      – Миллион баксов, и вся ночь ваша, – не растерялась девушка.

      Теперь настала очередь Марка Борисовича смеяться. Катя его действительно удивила.

      Он хлопнул себя по ногам и встал.

      – Не родилась еще та баба, за которую я миллион заплачу. Максимум штуку. – Потом серьезно посмотрел на девушку: – Как связь держать будем?

      Катя поднялась, взяла чистый лист бумаги, подумала, записала туда электронный адрес и протянула:

      – Вот такой будет, сразу после вашего ухода зарегистрирую, на этот имейл сообщите, когда он загуляет. Фоточки пришлите в доказательство, – тяжело вздохнула и продолжила: – Эх, ваш парень только меняться стал, уже не таким мажором выглядит, а вы его опять под свою дудку плясать заставите.

      – А надо, чтобы под твою плясал? Мне внуки нужны. А ты в этой гинекологии прописалась, узнавал уже: хламидии, венерические болезни, полипы какие-то, выкидыши, лечишься, лечишься от чего-то и никак вылечиться не можешь! И зачем ему такая? Хоть бы человеком еще хорошим была, а то ведь обыкновенная шлюха, я людей насквозь вижу…

      Катя улыбалась. Она уже давно перестала вздрагивать от своих диагнозов. Думала, что никогда не смирится. Но нет, время творит чудеса.

      И еще есть такое замечательное слово – «равнодушие». Оно появилось примерно год назад, сразу после ненависти: черной, как ее душа сейчас, и липкой, как любимое клубничное варенье. И оно намного страшнее всего, что только испытала Катя. Оно убивает человечность и все живое. Под ним даже страх умирает. Равнодушие – это медленная смерть.

      Лучше