Ольф. Книга пятая. Петр Ингвин

ься о проживании и пропитании, а весь мир лежит у ног и просит отведать его на вкус, вопрос возникает единственный: не станет ли скучно? Ответ зависел от крылатой спутницы. С ней можно хоть в огонь, хоть в воду, хоть в трубу с крышкой в виде медного тазика. С Эльф мне ничего не страшно, а от предвкушения более тесного сотрудничества ныло в животе.

      Утром я долго нежился в постели, Эльф не торопила. Стоило проснуться и открыть глаза, как стены стали прозрачными. Пейзаж за окном изменился. Оказалось, что ночью мы перенеслись в новое место, чертог стоял на россыпи круглых валунов, они усеяли русло и берега извилистой бурной речки, которая протекала среди горных громадин. Громадинами горы казались снизу, от воды, а в реальности не были гигантскими, их верхушки не покрывал снег. Просто горы. Обычные, без экзотического выпендрежа вчерашних скал Хуаншань. Но какие же красивые…

      В первую очередь в глаза бросилась не красота гор, она оказалась как бы заднем плане, как фон для главного вида. Везде, насколько хватало взгляда, на горных склонах парили маленькие белые облака, словно пушистые воздушные шарики, привязанные к камням. Сначала я принял их за дым от множества костров, но людей, которые развели костры, не видно, как не видно и огня, источника дыма. И на туман не похоже, он более расплывчат, стелется понизу и по-настоящему напоминает облака. И еще факт: дым и туман унесло бы ветром, а местные белые облачка твердо держались определенных мест, словно были привязаны к ним, будто они деревья, чьи корни вросли в почву и скалы.

      Это оказался пар. Из камней били горячие фонтаны, окутанные белым туманом. Вода взлетала на разные высоты, паровые облака пенились и бурлили, где-то похожие на клубы дыма из печной трубы, а где-то на грибы ядерных взрывов. Глаз радовали сочетания цветов: белый пар, полупрозрачные сверкающие фонтаны, яркая зелень травы и коричневые, желтые, оранжево-горчичные и темные, почти черные камни горных склонов. И серо-синяя бурливая река. И белесые валуны вдоль реки.

      Когда я встал и привел себя в порядок, первым вопросом к появившейся в проеме Эльф было:

      – Где мы?

      – В Кроноцком заповеднике.

      – Никогда не слышал. Это в какой стране?

      – Родину надо знать. Мы на одном из крупнейших гейзерных полей в мире. Каньон реки Гейзерной.

      – Камчатка, долина гейзеров? – всплыло в голове однажды слышанное по телевизору. – Странно, что не видно туристов. Погода располагает.

      – Сейчас летний «месячник тишины», у животных и птиц начался брачный сезон, заповедник закрыт для посещений. А с посетителями здесь всегда негусто. Попасть сюда сложно, дороги непроходимы, местами их вовсе нет, горячие выбросы опасны, а в пути много шансов встретиться с медведями. Позволить себе экскурсионный вертолет могут единицы. Здесь идеальное место для курорта мирового класса, на небольшой территории собраны уникальные источники, водопады, озера, грязевые котлы, гейзеры с жутким кипятком, фантастические пейзажи, которых не увидишь больше нигде, ландшафты нескольких географических поясов…

      Я слушал, восхищенно следя за гейзерами, бурлящими и взрывающимися потоками воды и пара. Величественная панорама.

      – В мире осталось мало нетронутых мест, где не пасутся стада сэлфящихся туристов. Я люблю здесь бывать. Тихо, спокойно. Хочешь искупаться в горячем озере?

      – А если поджарюсь в кипятке из выбросов? Медведи едят вареное мясо?

      – Медведи едят все и всех, но без причины не нападают. И я буду рядом.

      – Комары снаружи есть?

      – Конечно.

      – Тогда отложим купание на следующий раз. Здесь у нас тоже дела? Неизвестные науке камчатские дикие племена? Местные «Агафья Лыкова и компания»?

      Эльф покачала головой:

      – Захотелось проснуться в красивом месте, в безлюдной тишине. А работать мы с тобой отправимся в Европу.

      – Тоже лечить?!

      – Как я не раз говорила, чертог лечит только тело. У нас будет другое дело. Увидишь.

      Мы полетели в ночь. Через две-три минуты чертог опустился из светлых небес в темноту начинающегося дня. На востоке день давно властвовал как время суток, сверкая над океаном и материками ослепительным солнцем, а здесь едва приближался к рассвету. Мы зависли над незнакомым мне городом. Никаких ориентиров. Увидеть бы какой-нибудь Биг-Бен, Колизей, Эйфелеву башню или другую древность или мировую достопримечательность, и все стало бы на места.

      До размеров известных мне столиц городок не дотягивал. Обычный европейский город средней величины, он стоял на слиянии двух широких рек, пересеченных мостами, как тельняшка полосами. Высотных зданий было много, но до звания небоскребов им еще расти и расти.

      – Что за город? – не выдержал я.

      – Рованиеми.

      Ударение в пятисложном слове было где-то в начале, отчего длинное название показалось невыговариваемым набором букв, повторить я не смог бы при всем желании.

      – Это где?

      – Столица Лапландии. Здесь живет Йоулупукки, финский Дед Мороз.

      – Для меня