Душа дракона. Галина Гончарова

же сами должны были нащупать заплатку, – удивилась я.

      – Этого мало! Мы хотим увидеть, как вы ее накладывали, – недовольным тоном заявила Глорианна. Причем с такими интонациями, словно я у нее в долг брала и не вернула.

      Я фыркнула. Отпустила руку Насти и усадила подругу поудобнее на диване.

      – Найдите мне беременную женщину-оборотня, приведите – и я покажу, что и как.

      – И где мы ее сейчас найдем? Покажите на этой! – Глорианна ткнула пальчиком в Настю. Я отбила палец на лету. И поглядела на вампиршу, как на клопа. Жирного и противного.

      – А снимать заплатку, подвергая детей опасности – я не позволю!

      – Да неужели? – усмехнулась Глорианна. – Нас двое. Ты – одна. Что ты можешь сейчас сделать, когда тебя никто не защищает, человечка?!

      – Ты уверена, что хочешь это узнать?

      Я блефовала. Черт его знает – получится ли у меня второй раз номер с когтями. Но… я не позволю им ставить опыты на Настиных детях. Мало того, что от них много зависит, так еще и… Да дети это! Черт! Кем надо быть, чтобы ставить опыты на детях»?! Доктором Менгеле?!

      Так вот, я – не он!

      – Один раз тебе помогла случайность, – словно прочитал мои страхи вампир. – Второй раз такого не будет.

      – Ты так уверен?

      Я оглянулась по сторонам. Пейзаж не порадовал. Ничего тут в качестве оружия не приспособишь. Ни ваз, ни канделябров… Но не сдаваться же теперь?

      Главное… что сейчас главное?!

      Смешной вопрос.

      – Настя, спрячься куда-нибудь, пока взрывом не накрыло, – процедила я, не отрывая взгляда от вампиров.

      Оборотниха оказалась умнее всех – и, перекатившись, на четвереньках удрала за диван, а оттуда под стол. Так-то лучше.

      Годвин и Глорианна медленно приближались ко мне. Настя-то молодец. А я вот осталась нос к носу с двумя разозленными вампирами.

      Несколько страшных минут мне казалось, что я ничего не смогу. Только умирать. Драться – и умирать. Потому что живой я им не дамся. Ни за что!

      А умирать не хотелось. Только-только жить начинаю, только вот Шарль мне объяснил…

      Главное – это жизнь.

      Я выдохнула – и попробовала вспомнить то ощущение, которое пронизывало меня до самых кончиков пальцев, когда освобождался Зверь.

      Ага, аж два раза.

      Эта зараза ворочалась себе с боку на бок за зеркалом. И я почти видела, как он подворачивает хвост, стремясь свернуться поудобнее.

      Скотина! Меня тут сожрут, пока он очнется.

      Этих мыслей хватило мне ровно на два вампирских шага.

      А потом что-то словно развернулось, расправилось внутри меня. Совершенно невероятное чувство. Как бабочка выходит из кокона.

      И я поняла – не надо звать. Не надо что-то вызывать в себе. Надо просто позволить…

      Я улыбнулась. И выпустила наружу своего зверя. Он выглянул из треснувшего зеркала, потянулся и выпустил здоровущие когти. Те самые. Вчерашние. Которыми я чуть не отстригла что-то ценное в ауре Альфонсо да Силва.

      Я пока еще плохо знала, как у меня это получается.