Сказки для взрослых девочек. Елизавета Минаева

я фотку со студентами выложила оттуда, он вот. Отреагировал.

      – Ну и что, что 232-я аудитория?

      – Мы… – Ольга смутилась, – мы там целовались первый раз.

      – Ладно, я напрягаюсь, а что за херню он пишет?

      – Какая-то Клавдия, модная певица.

      – Ты слышала такое?

      – Нет, конечно.

      – Давай послушаем, надо понимать все полутона. Он же хочет этим что-то сказать.

      – Ох, – Ольга тяжело вздохнула, – давай.

      Айзель забила название песни в itunes и включила музыку. С первых нот стало понятно, что трек слегка не в их стиле. Ольга и Айзель смотрели друг на друга широкооткрытыми глазами, их брови взлетели так высоко, что могли запутаться в волосах. После второго припева было принято решение выключить это.

      – Итак, доктор Фрейд, какие будут выводы? – безнадёжно спросила Ольга.

      – Я думаю, он сошёл с ума.

      – Раз мы играем в докторов, как доктор Хаус сообщу тебе, что к тошноте прибавился ещё один симптом.

      – Да-да, осталось понять, какой из них первичный.

      – Если отбросить иронию, то тревогу я забила после двух следующих событий: его вопроса: «Чем занимаешься?» и своего желания ответить что-то типа: «Да ничем особенным, А ЧТО?»

      – Маааать, ты чего?

      – Видишь, я этого не сделала. Как приличный человек-четыре-года-в-терапии я позвонила тебе.

      – Это тост. Но ты не будешь вестись на это дальше?

      – Я не знаю, – Ольга выглядела неуверенной, – в принципе, ничего особенного пока не произошло, схожу с ним в больницу. Закрою для себя этот гештальт и буду жить дальше. План такой.

      – А ты вообще уверена, что сможешь «этот гештальт» закрыть?

      – Вот и проверим.

      – Знаешь что. Я второй раз этого не вынесу. Полгода каждый вечер бухать и утирать тебе сопли.

      – Как будто я вынесу. Мне уже тоже как бы не двадцать шесть.

      – Вот именно. И что будем делать?

      – Буду держать в голове тот случай, когда я ревела и блевала, а ты держала мои волосы, а потом наоборот?

      – Не напоминай, меня сейчас стошнит, – внезапно смешливая Айзель стала серьёзной. – А сердечко-то что говорит?

      Ольга отпила из бокала, уставилась на кактус и несколько минут молчала.

      – Я его никогда не переставала любить. Он сделал мне настолько больно, что это перекрыло все остальные чувства. Но вот он пишет, – и мне хорошо. И страшно.

      – Отчего?

      – Оттого, что снова сделает больно, оттого, что я окажусь слабой, уязвимой. Я так больше не хочу. И я всегда буду оглядываться на то, что он сделал.

      В десять утра во вторник Ольга искала платье в шкафу. Не какое-то конкретное. А «то самое». Красноречивый наряд должен был сообщить, что:

      1. У неё всё супер.

      2. Она совсем не готовилась.

      3. Она холодна и закрыта.

      4. Выглядит прекрасно и молодо.

      5. Продолжения не будет.

      6. Кусай локти, кого ты потерял.

      7. И она делает Виктору огромное одолжение.

      Ни