Тяжелый свет Куртейна. Зеленый. Том 3. Макс Фрай

Стефан давно мечтает узнать. И на другие вопросы – которые он даже не догадался бы ей задать.

      Стефан сейчас крепко спит, но однажды он вспомнит что Бездна ему на прощание говорила. Всё, или кое-что, заранее не предскажешь. Ну, тут как со всеми стоящими подарками – сколько сможет взять, всё его.

      Но самое главное (и смешное) – вспомнив Энины тайны, он, заранее можно спорить, решит, будто сам до всего додумался. Это Эне нравится больше всего. Лучший подарок для такого человека как Стефан, – весело думает Эна, – так его обмануть. Как бы он ни сиял, я-то вижу его насквозь. Навсегда останется молодым дураком, который обожает убеждаться, что он самый умный. И вообще круче всех.

* * *

      А вот с мальчишками, – думает Эна, спускаясь с холма, – попрощаться надо бы наяву. Они всё-таки совсем неопытные балбесы. До сих пор не заметили, как мало меня здесь осталось. Так и не поняли, что я уже ухожу.

      Напоследок обязательно надо выпить в хорошей компании, – соглашается город. – Я знаю, где сейчас лучшая в мире компания. Я тебя туда отведу!

      Иногда «отведу» в устах этого города означает: «Ты уже там». Это происходит настолько внезапно, что даже видавшая виды Старшая Бездна совершенно по-человечески говорит: «Ой!» – обнаружив, что стоит в подворотне, тёмной, как её собственные глаза.

      – Небось в какой-нибудь конторской книге записано где-то в сияющих небесах, – произносит знакомый голос прямо над Эниным ухом. И практически сразу, дружным дуэтом: – Ой!

      Эна хохочет: «Что, напугала?» – эти двое тоже смеются, суют ей в руки бутылку, говорят, перебивая друг друга: «Незабываемое приключение, портвейн в подворотне, классика жанра, здесь – так!» И вдруг, не сговариваясь, оба её обнимают. И Тони вздыхает: «Ёлки, как жалко!» – а его приятель помалкивает, но делает то, что положено делать всякой Бездне, даже той, которая пока всего лишь возможность, смутное обещание, то, что Эна сама в таких случаях делает, повинуясь своего рода инстинкту, врождённой потребности – старается вместить этот момент, встроить его во всей полноте в себя.

      Поняли, значит, – думает Эна, почему-то страшно довольная, как училка, у которой вечные двоечники внезапно диктант на четыре с минусом написали. – Лучше поздно, чем никогда. И говорит, памятуя, что в её устах всё мгновенно становится правдой:

      – У Бездн короткая память, мы быстро всё забываем. Это нормально, когда с тобой каждый миг происходит сразу весь мир. Но друзей мы помним, конечно. И вас я теперь никогда не забуду. Это вы отлично устроились! О ком всегда помнит Бездна, тот сам – навсегда.

* * *

      Эна, тень Старшей Бездны, но с виду всё ещё та же высокая тёмно-рыжая тётка в очках, наслаждаясь каждым последним шагом, идёт по набережной Нерис и слушает музыку, которая доносится пока очень тихо, явно издалека, но понемногу становится ближе, вернее, Эна сама приближается к источнику звука. От Эны так мало осталось, что слух у неё сейчас почти человеческий, но даже этим, прости господи,