Пантеон. Евгений Гаглоев

поблизости не было. Может, полиция действительно уже сняла слежку за домом?

      Ворота были закрыты, на них на толстой поржавевшей цепи висел большой замок.

      – Мы здесь не пройдем, – сказал Артем. – Матвей говорил, есть еще один путь – через дыру в ограде.

      – Пройдем, – уверенно заявила Сима. – Для меня этот замок не препятствие.

      Она достала из кармана куртки изогнутую металлическую спицу и принялась ковырять ею в скважине замка. Феофания даже лишилась дара речи, увидев, как ловко она это делает. Вскоре дужка с щелчком отскочила в сторону. Никита и Артем восторженно уставились на Серафиму, и та раскланялась, словно актриса на сцене.

      – И спрашивать ни о чем не буду, – сказала Феофания.

      Она распахнула ворота и зашагала к дому, по колено утопая в снегу.

      – У меня много необычных талантов, – сказала Сима. – Правда, из-за этого случаются неприятности с законом!

      – Не сомневаюсь, – кивнула Феофания. – От осинки не родятся апельсинки, а я слишком хорошо знаю твоего отца.

      – Для меня это лучший комплимент! – засмеялась Сима.

      Феофания поднялась по каменным ступеням и постучала в дверь.

      Артем и Никита тем временем разглядывали мрачный безлюдный дом. Картина разгромленной гостиной все еще стояла перед глазами Артема. Следы пентаграммы на полу, пистолет и осколки доппельгангера Яблонского, его ужасное лицо на осколке мутного стекла, – теперь это, по-видимому, будет преследовать его до конца жизни. Он заметил лист фанеры, все так же закрывающий на первом этаже выбитое окно гостиной. Ставни других окон были закрыты.

      – Даже не заглянуть внутрь, – посетовала Сима.

      – Раньше ставни были открыты, – заметил Артем. – Я это хорошо помню. Кто-то, очевидно, их закрыл.

      Феофания постучала еще раз, и дверь особняка вдруг с протяжным скрипом отворилась. Но за ней никого не оказалось.

      Феофания озадаченно взглянула на своих спутников. Серафима молча шагнула втемную прихожую. Артем, с опаской посмотрев по сторонам, двинулся за ней. Никита шел последним. В доме царил разгром, под ногами хрустело битое стекло. Свет едва проникал сквозь щели ставен, поэтому на первом этаже было совсем темно. Но из дверей гостиной сюда проникал тусклый свет, будто там горел огонь.

      – Есть кто-нибудь? – громко спросила Феофания, направляясь в сторону света.

      Ей никто не ответил. Она с осторожностью вошла в гостиную и замерла на пороге. Артем глянул из-за ее спины и тоже оторопел.

      В комнате горело множество свечей. Они стояли на каминной полке, на полу и журнальном столике. А еще на круглом столе посередине комнаты, за которым сидела женщина в черном платье. Он тут же узнал в ней Аглаю, хотя теперь она выглядела иначе. Мачеха Катерины всегда предпочитала короткие футболки и джинсы, и трудно было представить ее в другой одежде. Сидевшая перед ними женщина куталась в длинную шаль с кистями, и на ней было черное глухое платье, спускавшееся до пола. Светлые волосы были зачесаны кверху и заколоты черепаховым