Счастье – это просто. Несерьезные серьезные письма. 1960–1972 годы. Юрий Никулин

или Ахмадулина, поют Окуджава или артист дядя Женя Урбанский. Казалось, стены нашего дореволюционного особняка толщиной в четыре кирпича сотрясаются от вокала Урбанского, а оконные стекла дрожат.

      Кто-то меня однажды спросил: «Пили, наверное?» Нет, самое смешное, что не пили. Конечно, бутылка выставлялась, но это было лишь дополнением. Денег порой ни у кого не было, поэтому приносили вино, выливали в кастрюлю, бутылки сдавали, а на вырученные копейки покупали плавленые сырки, хлеб, любую другую закуску – никаких разносолов не было.

      Когда мы переехали из коммуналки в отдельную квартиру, у нас появилась большая гостиная. А так как наш дом находился в центре Москвы, артистам после спектаклей и концертов было удобно заруливать к нам, и всем в любое время были рады. Гости могли быть самыми неожиданными – постоянной компании не было…

      Когда отцу исполнилось шестьдесят, он покинул манеж – сам принял такое решение. Депрессии по этому поводу у него не было. Скука, тягостное ощущение от образовавшейся пустоты, конечно, присутствовали. Однако папа не собирался опускать руки, настолько он был светлым, оптимистичным, деятельным. Цирк достаточно быстро вернулся в его жизнь. Сперва папу стали приглашать в делегации. Несколько раз он выезжал с цирковыми группами на гастроли в качестве руководителя поездки – таким образом съездил в Финляндию и в Швецию.

      Прежде чем он стал директором цирка на Цветном, ему предлагали возглавить Союзгосцирк. Пригласили в Министерство культуры: «Юрий Владимирович, есть такое мнение, подумайте…» Отец всеми рабочими новостями всегда делился со мной и мамой. На этот раз тоже, вернувшись домой, за ужином рассказал нам о поступившем предложении и попросил совета. Мама выслушала и сказала: «Юра, цирку с твоим назначением, конечно, будет лучше. Но тебе и нам будет гораздо хуже. Подумай, что для тебя важнее?» Папа и сам никогда не стремился в руководители, поэтому предложение отклонил, а вот когда попросили возглавить цирк на Цветном бульваре, он откликнулся, потому что для него это был дом. Не только в переносном, но и в самом прямом смысле. И у дома этого протекала крыша.

      И под папиным руководством начался процесс по пробиванию для цирка нового здания. Когда отцу, не без малых усилий, удалось достать деньги, началось строительство, которое продвигалось довольно быстро и заняло всего 2 года.

      Я видел, как папа зашивается на работе, и предложил ему свою помощь. Сперва помогал в свободное от работы на телевидении время. Около года работал на волонтерских началах бесплатно: приходил и часами разгребал бумаги. Потом, когда стало ясно, что у меня получается – и получается хорошо, папа предложил перейти на работу в цирк. Да я уже и сам втянулся.

      В последние годы жизни отца, когда я уже работал в цирке и взял на себя часть его нагрузки, родители лето обычно проводили на даче в Валентиновке. Я им говорил:

      – Что вы тут сидите? Поезжайте куда-нибудь отдохнуть – возможности же есть.

      Отец отвечал:

      – Зачем