Веселый кошмар. Марина Серова

назначен Александр Александрович Купчак, или, как его любовно называли коллеги, просто Купа. Сей служитель закона отличался от других собратьев по УВД багровой борцовской шеей, большой любовью к поглощению пищи и рекордным количеством «висяков». За несколько лет пускай и редкого общения с Купой я поражалась его возможности обжираться везде и всегда. Видимо, как сказал бы один мой знакомый интеллектуал, это было нечто синдромальное.

      Он постоянно что-нибудь жевал. Его портфель был набит несметным количеством бутербродов, которые запихивала туда его жена, выпроваживая мужа на работу. Служба Купе не очень удавалась, но продвижение по службе заботило его мало, он жил в согласии с окружающим миром и своим желудком. Что касается мира, то Купа удовлетворял этот мир своим олимпийским спокойствием, а желудок – понятно чем. Вот и сейчас, когда я вошла в его кабинет для дачи показаний, он только что изволил отобедать.

      – Ну, садись, расскажи, что видела, что знаешь? – предложил Купа.

      – Да я уже десять раз все это рассказывала, – возразила я.

      – Я-то не слышал! Вот мне сейчас и расскажи, – невозмутимо парировал Купа.

      Я вздохнула и начала говорить. Спокойно и умиленно Купчак мелким круглым почерком записывал мои показания на бумагу, периодически прерывая это занятие смачной отрыжкой. Надо сказать, что это выходило у него весьма гармонично. Однако, когда он в очередной раз освежил кабинет отнюдь не ароматным выдохом, я не выдержала.

      – Да-а-а,– тихо протянула я. – Ну, вы и даете, Сан Саныч…

      – Что? – непонимающе поднял на меня глаза Купа.

      – Вы хоть бы во время допроса не рыгали! От шампанского, небось…

      – Нет, Танечка, я на работе не пью. Это пища, видать, некачественная попалась, – обиженно произнес Купчак.

      «Плохому танцору, как известно, всегда что-то мешает, – подумала я. – Лучше бы ты пил!»

      – А что вы сами думаете насчет вчерашнего дела, Сан Саныч? Кто, по-вашему, стрелял-то?

      – Кто же тебе сейчас скажет, – флегматично ответил следователь.

      – Как же, ведь в городе еще такого не было.

      – То ли еще будет, – философски заметил Купчак, неимоверным усилием воли подавив на этот раз отрыжку.

      Видимо, обильная пища столь бурно и активно бродила в большом теле господина Купчака. Момент окончания допроса я сочла за счастье. Слава богу, что я не дождалась других проявлений пищеварительного процесса, сопровождающихся совсем уже неприличными звуками.

      «Господи, нашли же кому поручить это дело», – подумала я, выходя из кабинета Купчака.

      – Татьяна, привет! – Я обернулась и увидела улыбающегося высокого светловолосого парня. Это был лейтенант Милешкин, мой давнишний знакомый.

      – Привет, Сергей! – в тон ему ответила я.

      – Ты чего это к нам?

      – Да вчера угораздило попасть на место обстрела ювелирного магазина. Прямо как в кино.

      – Так это ты там была, раньше наших?

      – Да, вот теперь хожу даю показания, достали уже. Не было печали, что называется…