Записки Шерлока Холмса (сборник). Дэвид Маркум

итальянским кинжалом, который сохранил на память о расследовании убийства, когда одного развратного графа этим самым кинжалом заколола, не выдержав унижений, собственная супруга. Холмс прошел по комнате, чтобы занять свое кресло у камина, изучил конверт снаружи и внутри, как и одинарный лист письма, и только после этого прочел короткое послание.

      – Вы помните, – спросил он через минуту, – нашу встречу с Томом Морганом на платформе в Паддингтоне несколько лет назад?

      Я задумался, перебирая несколько аналогичных эпизодов и пытаясь понять, о каком из них идет речь. Наконец перед моим мысленным взором возник образ человека, который заводит нас за багажный вагон.

      – Да, теперь припоминаю, – сообщил я. – Но уверен, что письмо не от него. Я слышал, что Том умер в тюрьме в начале девяностых, пока вас не было.

      – А оно и не от Тома, а от его сына, Джейми. Или, как он теперь подписывается, Джима.

      – И что ему нужно? – спросил я, а потом до меня дошло, и я расстроился: – О, нет! Парень пишет из Пентонвиля. Надежды отца не оправдались? Он попал в тюрьму?

      – Хуже того: он приговорен к смерти и будет повешен через пару дней. – Детектив передал мне письмо. – Просит о встрече.

      День выдался ясный и приятный, явно обещавший обновление природы, которое всегда сопровождает наступление весны. Однако по мере того как мы шли от экипажа к зданию тюрьмы Пентонвиль, серые здания, казалось, высасывали всю весеннюю прелесть из воздуха. Чем ближе мы подходили, тем внушительнее вырисовывалось впереди мрачное строение. Даже деревья, которым не повезло вырасти в тени этого здания, словно бы не заметили весну и все еще склоняли с отчаянием голые ветви. Нам с Холмсом несколько раз доводилось бывать в Пентонвиле, а через пару лет мы, как потом окажется, снова прибудем сюда, чтоб стать свидетелями смертной казни. Мне всегда казалось, что места могут впитывать боль и муки. Даже когда здесь не будет людей, тюрьма останется юдолью страдания.

      Нас ожидали. Начальник тюрьмы встретил нас у входа, поприветствовал с кислой миной и сообщил, что казнь Джима Моргана состоится на следующий день на восходе солнца. Потом он предложил нам обращаться к нему, если что-то понадобится, и передал нас на попечение охранника, а сам вернулся в свой кабинет.

      Мы пошли за нашим провожатым по лабиринту коридоров. В какой-то момент наша небольшая процессия миновала открытую дверь, за которой виднелся тюремный двор. Я лишь мельком глянул на него, но успел заметить, что в центре площадки соорудили виселицу. Какие-то люди ползали по деревянному каркасу, словно муравьи, опробовали механизм, чтобы на следующий день все прошло без заминок. Наконец – всего-то через несколько минут, хотя мне показалось, что прогулка тянулась куда дольше, – мы подошли к запертой камере, у которой дежурил охранник. Наш провожатый тихонько пояснил:

      – Мы выставляем охрану рядом с камерами смертников, а то вдруг арестант начнет бузить или нанесет себе увечья, ну, вы понимаете.

      Мы кивнули, а мне пришло в голову, что нелепо следить за здоровьем