Антология народничества. Михаил Гефтер

породившей большевизм. Так что уже тогда М. Я. в сотрудничестве с коллегами по Институту истории АН СССР Б. С. Итенбергом и В. А. Твардовской был готов к «новому прочтению» этого периода.

      Но, возможно, и современная история взлета революционного терроризма на Западе в 1970-е (во многом как результат событий 1968 года) более всего подвигла Гефтера заняться подготовкой Антологии. И недаром его помощниками в этой работе стали молодые историки, так или иначе не «вписавшиеся» в советскую историческую науку. Их воспоминания, так же как и воспоминания членов семьи Гефтера, помогли бы понять, как началась и шла эта работа. Возможно, первым импульсом для него стали розыски в архиве Дома Плеханова в Ленинграде, где М. Я. обнаружил (видимо, не только для себя) немало документов, отсылавших исследователей к предшественникам идеологов позднего народничества. Не исключено, что еще одним из источников его интереса к этой теме стали книги ведущих литераторов, обратившихся в те годы к добольшевистской истории так называемого освободительного движения в России, в первую очередь печатавшихся в серии «Пламенные революционеры», которыми зачитывалась тогда интеллигентская публика. (Нынешнему читателю все меньше говорят имена этих авторов – Юрия Трифонова, Юрия Давыдова, Анатолия Гладилина, более молодого Владимира Савченко, бывавшего в нашем доме и писавшего тогда о контрразведчике «Народной воли» Николае Клеточникове, служившем в спецподразделении охранки.)

      Итак, началось все с поиска первоисточников – в публикациях столетней давности, следы которых можно было найти в московских библиотеках и архивах, а также в книгах, за многие годы скопившихся в библиотеке Михаила Гефтера. Интересен придуманный им план издания. Недостаточно было собрать малоизвестные в то время не только широкой публике, но и для многих советских исследователей, забытые или упрятанные в спецхран материалы. Не менее важно дать будущему читателю возможность понять весь контекст того времени, получившего название «пореформенная Россия». И для этого М. Я. написал множество, в его терминологии – «вводок» и «мостиков» между публикуемыми материалами участников народнического движения периода до 1881 года. Увы, все они сгинули в недрах московских охранителей советского строя после двух обысков у Михаила Гефтера в конце 70-х. Конечно, следователи Мосгорпрокуратуры формально искали иные материалы (изымалось все, хоть как-то относящееся к делу самиздатского журнала «Поиски», по которому он проходил свидетелем), но в мешки сгребалось все подряд, что выходило из-под пера инакомыслящего историка. Разыскать их через годы в органах не удалось: видимо, в ситуациях такого рода «рукописи горят», ну или их просто выбрасывают за ненадобностью для обвинения в борьбе с режимом. (Слова об истории террора и его героях не были тогда уголовно наказуемыми.) Возможно, в 1990-е при издании не публиковавшихся до тех пор трудов М. Я. приоритет был отдан более актуальным текстам, или он сам и не без основания посчитал, что «у них» ничего из изъятого не найти, – сейчас трудно сказать. Но, скорее всего, интересы авторов стали в постсоветское время уже иными…

      Так или иначе, но (со)хранить рукопись целиком, к сожалению, оказалось невозможно. Хотя ее и переправили на Запад младшим друзьям автора-составителя Антологии с целью издать там, но эта затея не осуществилась. В парижском подвале нашлись только тексты самих народников и заметки Гефтера, пояснявшие идею и план будущего издания, но не «перемычки» между главами самого М. Я.

      Через много лет, уже в наше время в подготовке Антологии поучаствовали разные люди; так, за научный комментарий взялась Валентина Александровна Твардовская, которая консультировала, выверяла и контролировала библиографическую работу студентов Историко-архивного института, ныне входящего в РГГУ.

      Сегодня перед нами скорее сборник материалов, оставшийся по упомянутым выше причинам без «перемычек», создававшихся М. Я. Гефтером в 1970-е. И все же Антология, по нашему мнению, читабельна и актуальна и сегодня, к тому же она снабжена библиографическими описаниями документов и обширным именным указателем в конце рукописи.

      Антология представляет в документальных свидетельствах выработанное Михаилом Гефтером авторское «новое прочтение» важного и во многом ключевого этапа революционного движения в России, идей и методов борьбы второй половины XIX века, без которых не случилось бы многое, что произошло как в годы двух русских революций начала теперь уже прошлого столетия, так и в постимперский период нашей истории.

      В заключение напомню сверхзадачу этой затеи Михаила Гефтера, сформулированную им в упомянутых выше заметках об «Антологии народничества»: «увидеть сугубо непростую родословную народнического террора и изначально скрытый в нем тупик движения в целом». Насколько это сумеет разглядеть сегодняшний читатель, не знаю, но в помощь ему назову ряд моментов, на которых сам «застреваю» при обсуждении с коллегами (прежде всего с автором послесловия к данному изданию) «проклятых вопросов» нашей истории. Это:

      Объяснение причин индивидуального террора неприятием действий представителей верховной власти, если имеет место:

      – грубое нарушение прав и оскорбление достоинства человека, зависимого от властного лица;

      – явное