Гиблое место. Марина Серова

мы были тогда маленькими! А казались себе прожженными декадентками... На самом же деле обе мы были всего лишь «ананасиками», и даже не в шампанском, а в лимонаде «Буратино» отечественного розлива.

      От воспоминаний мне стало тепло на сердце и немного грустно. Время, черт побери, умудряется бежать сквозь пальцы с такой быстротой, что не замечаешь, как на горизонте появляется двадцатилетний «СД-ром» с крашеными волосенками, и, несмотря на то что сей продукт акселерации и дурного вкуса выглядит лет на десять старше тебя, он бросает тебе в лицо, что ты «ужасно подурнела»!

      Конечно, мне хватило ума не отвечать на гнусные инсинуации, но нервы у меня не стальные канаты.

      Я нажала на кнопку звонка. Может, этих восьми лет вообще не было? Сейчас мне откроет дверь девятнадцатилетняя Ритка, похожая на немецкую куклу, и, похлопав длиннющими ресницами, пролепечет, радостно улыбаясь: «Танька!»

      Я зажмурилась.

      Шаги, направляющиеся к двери... Голос: «Сейчас, минуточку!» Скрип открываемой двери.

      – Таня!

      Я открыла глаза. Ритка смотрела на меня своими неподражаемыми глазищами, и ее губы, слегка приоткрытые в улыбке, шептали:

      – Господи! Танечка!

      Я с ужасом ждала продолжения.

      – Да ты стала еще красивее! Разве это возможно, Таня! Ты и была-то самой хорошенькой, а сейчас... Рядом с тобой появляться страшно!

* * *

      Кстати, Ритка тоже похорошела. Ее кукольное личико теперь стало более оформленным, и в глазах появилось то выражение тайного женского знания, которое раньше отсутствовало, терпеливо дожидаясь, когда Риткина наивность наконец-то даст ему шанс расцвести.

      Мы прошли в комнату, где все было в Риткином стиле – отсутствие порядка всегда было ее отличительной чертой.

      – Таня, я так рада, что мы с тобой все-таки увиделись!

      Она, похоже, говорила вполне искренне. Я начала расслабляться.

      – И что мы до сих пор живы, – поддела я ее. – Две старушки, с темным прошлым и богатым жизненным опытом.

      Она рассмеялась и достала из холодильника две банки «Белого мишки».

      – Боже мой, ты даже помнишь, что мы пили? – поразилась я.

      – Ну, если это помнишь ты, то почему бы этого не помнить мне?

      – У меня профессиональная память.

      Ритка подняла бокальчик и, подмигнув мне, проговорила:

      – Прозит, моя малышка!

      Я расхохоталась. Ну конечно... Тени прошлого встают перед нашими глазами...

      – Ритка, я не смогу ответить как раньше!

      – Нет, Танечка!

      – Ну хорошо, – решилась я и, придав своему лицу томность и великое знание жизни, назидательно изрекла: – Пусть наши пути будут свободными, как ветер, и пусть не коснутся наши ступни той дороги, по которой ходят эти идиоты!

      Мы расхохотались.

      – Кстати, об идиотах... Как у тебя с ними? – поинтересовалась я.

      – Лучше ты, – вздохнула она.

      – Я понимаю, что я лучше идиотов.

      – Да нет, ты рассказывай.

      – О них? – поморщилась я. –