Труженики моря. Виктор Гюго

В шестьдесят он заметил, что уже не может поднять одной рукой кузнечный молот Варкленского кузнеца, весивший триста фунтов; кроме того, у него разыгрался ревматизм. Пришлось распрощаться с морем и перейти из возраста героя в возраст патриарха. Теперь он был стариком.

      Одновременно с ревматизмом господин Летьерри нажил и материальные ценности. И одно и другое – плоды усердных трудов. Они дружны между собой. Человек добивается богатства, и в то же время его разбивает паралич. Таков венец жизни. Тогда человек говорит: «Теперь будем наслаждаться».

      На таких островах, как Гернзей, население составляют люди, которые провели всю жизнь, трудясь над своим клочком земли, и те, что всю жизнь странствовали по свету. Это два вида тружеников – труженики земли и труженики моря. Господин Летьерри принадлежал ко вторым, но знал, однако, и землю. Он провел жизнь, полную трудов, ездил на континент, был корабельным плотником в Рошфоре и в Сетте. Он изучил Францию, будучи компаньоном владельца судостроительной верфи, работал на соляных копях в Франш-Конте. Его жизнь была полна приключений. Во Франции господин Летьерри научился читать, мыслить, желать. Он брался за все и все выполнял с величайшей честностью. Он был моряк по натуре, вода являлась его стихией. Он говорил: «Рыба живет у меня». В общем, вся его жизнь, за исключением двух-трех лет, была посвящена океану, «брошена в воду», как он выражался.

      Господин Летьерри плавал по Атлантическому и Тихому океанам, но предпочитал Ламанш. «Вот это жестокое море!» – восклицал он с любовью. Здесь он родился и здесь хотел умереть. Совершив два или три кругосветных путешествия, изведав все, он возвратился на Гернзей и больше его не покидал. С тех пор самыми дальними из его путешествий стали поездки в Гранвиль и Сен-Мало.

      Господин Летьерри был гернзеец, т. е. нормандец, англичанин и француз одновременно. Но его любовь к многоликой отчизне растворялась и как бы тонула в любви к его настоящей великой родине – океану. И все же, скитаясь по свету, он сохранил нравы нормандского рыбака.

      Все это не мешало ему заглядывать иногда в книги, знать имена философов и поэтов и болтать кое-как на всех языках.

      Его вкусы

      Жиллиат был дикарем. Господин Летьерри тоже.

      Но этот дикарь знал, что такое изящество.

      Он очень строго относился к форме женских рук. Будучи совсем молодым, почти ребенком, не то юнгой, не то матросом, однажды услыхал, как адмирал Сюффрен воскликнул: «Прелестная девушка, но какие у нее огромные красные руки!» Слово адмирала – это команда. Это не просто изречение, а приказ. С тех пор Летьерри стал весьма разборчиво и требовательно относиться к маленьким белым женским ручкам. Его собственная рука, красная и широкая, как лопата, была увесиста, словно дубина, и цепка, будто клещи. Ударом кулака он мог разбить булыжник.

      Господин Летьерри никогда не был женат. Он этого не хотел, а быть может, не нашел себе невесты по нраву. Возможно, это произошло потому, что он хотел найти себе жену с руками герцогини. Но среди портбайльских рыбачек не сыщешь ни одну с такими