На всю катушку. Марина Серова

по клетке зоопарка на всех четырех конечностях, нежели довольно неискусно косить под передвигающегося в строгом перпендикуляре с земной поверхностью гомо сапиенса.

      Ну вот, упал. Я же говорила.

      – Ну что, мой милый, может, хоть ты скажешь, кто такой Ашот? – благожелательно спросила я, присаживаясь на корточки рядом с ним.

      Мои последние слова, включая имя соратника Маркелова, потонули в потоке матерщины, которая, очевидно, свидетельствовала о нежелании моего невольного собеседника продолжать тесное и плодотворное общение.

      Куда уж плодотворней – два почти что трупа. Да и ты, брат-орангутанг, что-то мне не нравишься.

      – Зря ты так, – сказала я. – Твои дружки уже довыеживались. Тебя как зовут?

      Очевидно, видок подельников в лужах крови впечатлил его, потому что он приподнялся на локте и прохрипел:

      – Дрон.

      – В переводе с пацановского на человеческий, стало быть, Андрей, – произнесла я. – Ну так хоть ты расскажи мне, Андрюша, что к чему, а то я сильно притомилась от желания это узнать.

      И ведь рассказал. Хотя говорил он довольно невнятно, очевидно, прикушенный еще при нашей первой встрече во дворе язык распух и ворочался с трудом. А если учесть, что он и так от природы был подвешен не ахти как, да еще то обстоятельство, что на одно дельное слово в речи Дрона приходилось по два «ебть», три «нафуй» и уж бог знает сколько «бля», то процесс восприятия его речи проходил у меня довольно сложно.

      В конце концов мне удалось уяснить для себя следующее.

      Маркелов решил крупно наехать на Демидова. Уж что у них были за разногласия, Дрону то было неизвестно, он человек маленький. Но что-то определенно очень серьезное, потому что Маркел ходил сам не свой и просто рвал и метал, когда речь заходила о Демидове. Его правая рука, Ашот Хачатурян, успокаивал босса и говорил, что не стоит поступать так наглухо. Что имел в виду Ашот, Дрон пояснить не мог, но тут все и так было, по крайней мере на первый взгляд, предельно ясно.

      За что Дрон мог поручиться совершенно точно, так это за то, что он со своими ныне недееспособными компаньонами не взрывал демидовского лимузина. Конечно, была вероятность, что это выполнила другая группа людей Маркела, но это Дрон считал маловероятным. И по телефону Маркелов не стал бы говорить анонимно и измененным гнусавым голосом, и уж тем более не доверил бы это другому человеку. А если что и говорит Маркел по телефону, так это только то, что, дескать, тебе, брат, кранты, и не разгребешь ты по самое горло, а чтобы решить эти проблемы, приезжай завтра к стольки-то туда-то, привози с собой энную сумму денег и взамен получишь добротно сработанную и со знанием дела поданную пулю в лоб.

      Вот так, и потому считать, что Маркелов будет гнусавить по телефону не своим голосом, – это, по меньшей мере, задеть профессиональное самолюбие честного и уважаемого бандита.

      Что же касается того, кто бы мог это сделать… ну не знает он, Дрон, не имеет ни малейшего понятия.

      – Ну что ж, Андрюша, – сказала я, – ты заслужил