Треблинка. Исследования. Воспоминания. Документы. Коллектив авторов

напасть на эсэсовцев во время обхода бараков, отобрать оружие, атаковать комендатуру и оружейный склад, освободить заключенных «верхнего лагеря», поджечь лагерные строения и бежать. Этот план не осуществился из-за охватившей Треблинку эпидемии тифа и перевода Ж. Блоха в «верхний лагерь»[107].

      Главной задачей подпольщиков стало приобретение оружия. Поскольку в оргкомитет восстания входили руководители сортировочных бригад, деньги у подполья были: узники, занимавшиеся сортировкой вещей и ценностей, прятали от эсэсовцев часть найденного. Кроме того, иногда подпольщики получали золото и драгоценности от так называемых «золотых евреев». Однако все попытки купить либо украсть партию оружия вне лагеря или у охранников закончились неудачно[108].

      Более того, одна из таких попыток стоила жизни доктору Хоронжицкому. Апрельским днем 1943 г. он получил крупную сумму денег и собирался спрятать ее, когда в лагерную больницу неожиданно вошел Курт Франц. Он заметил деньги, и Хоронжицкий, поняв, что разоблачен, бросился на него со скальпелем, а когда Францу удалось отразить нападение, принял яд. Так подполье за короткий срок лишилось обоих своих лидеров.

      Неудачей закончилась и история с похищением ручных гранат с оружейного склада. Подпольщикам удалось сделать дубликат ключа от складской двери и украсть гранаты. Однако выяснилось, что все похищенные гранаты лишены детонаторов, которые хранились отдельно. Украсть детонаторы у заключенных возможности не было, и гранаты во избежание разоблачения были в тот же день возвращены на склад[109].

      Не сумев достать оружие, подпольщики вернулись к мысли о побеге небольшой группы заключенных. В частности, бежать задумал новый лидер подполья, старший капо Б. Раковский. Он договорился с двумя вахманами, которые за взятку согласились вывести ночью его со своими людьми за пределы лагеря. Однако незадолго до намеченной даты К. Франц провел обыск в комнате Б. Раковского и обнаружил деньги, золото и драгоценности, которые тот собирался захватить с собой. Тем же вечером он был расстрелян[110].

      Проникавшая в лагерь информация о неудачах вермахта на разных фронтах, о поражении под Сталинградом, с одной стороны, пугала узников (в случае отступления эсэсовцы не станут оставлять в живых свидетелей своих преступлений), с другой – подрывала убежденность в непобедимости немцев, заставляла верить, что с ними можно бороться. Столь же двойственное впечатление на заключенных произвели рассказы о восстании в Варшавском гетто (последние эшелоны из Варшавы прибыли в Треблинку в мае). Героизм повстанцев воодушевлял их, но в то же время они чувствовали подавленность из-за свидетельств жестокости нацистов и враждебности, с которой сталкивались за пределами гетто те, кому удалось оттуда бежать.

      Приготовления к восстанию возобновились в июле, когда Треблинки достигли новости о поражениях вермахта в Северной Африке и на Восточном фронте, а также о вторжении союзников в Италию. Теперь оргкомитет возглавлял инженер Галевский

107

Глацар Р. Указ. соч. С. 73–87.

108

В некоторых мемуарах встречаются утверждения, что узникам все же удалось купить у местных жителей несколько пистолетов, впоследствии использованных во время восстания (Grinberg T. The Revolt in Treblinka // The Death Camp Treblinka: A Documentary. P. 215), однако их достоверность вызывает сомнения.

109

Несколько по-иному излагает эту историю Танхум (Тадеуш) Гринберг. Он утверждает, что было похищено 80 гранат, их спрятали в сапожной мастерской. Были намечены дата и время восстания. Повстанцы разбились на десятки, каждая со своим командиром. Предполагалось по сигналу атаковать казармы вахманов и эсэсовский командный пост, одновременно другой группе было поручено поджечь бараки. Члены «камуфляжной бригады», находящиеся на работе в лесу за пределами лагеря, должны были застрелить сопровождающего их эсэсовца, разоружить и убить вахманов. Но за час до намеченного времени начала восстания Раковский (старший капо, возглавивший подполье после гибели Хоронжицкого и перевода в «верхний лагерь» Блоха) показал Гринбергу гранаты, и тот сказал, что в них нет детонаторов. Поняв, что настоящее оружие достать не получится, подпольщики вооружились сапожными ножами («мы заточили их с обеих сторон, пока они не стали выглядеть как настоящие кинжалы») и ножницами. Но многие в лагере возражали против восстания, говоря, что идти в бой с таким оружием значит обрекать всех участников выступления на верную гибель (Ibid. P. 217–219).

110

Отношение узников к Раковскому было различным. С. Вилленберг писал, что «его мечтой было большое восстание, захват и разрушение лагеря, уничтожение команды немцев и украинцев, освобождение всех заключенных и бегство в лес, чтобы найти партизан. Вот и была причина для маршей вокруг барака, он хотел приучить нас к долгим изнурительным маршам, заставлял делать различные упражнения с целью подготовить нас и наши тела к тяжелой партизанской жизни» (с. 314). Другие узники Треблинки, однако, отзываются о Раковском не столь восторженно. Р. Глацар, например, описывал его как «крикуна и горлопана» с «большим бабьим лицом» (Глацар Р. Указ. соч. С. 62). Возможно, определенную роль в таком несовпадении оценок сыграл тот факт, что Вилленберг, как и Раковский, был уроженцем Польши, а Глацар – Чехословакии.