Алая тигрица. Амели Вэнь Чжао

собственный путь, Иона, – сказал он вслух. – Но сначала я собираюсь выследить Аларика Керлана. И убить.

      2

      Зима затаила дыхание над Ново-Минском, холодная ночная тишина окутала Анастасию Михайлову, когда она искала на улицах кровь. Тут и там ее сила родства улавливала слабые следы: брызги, пропитавшие землю, словно краска; выцветший отпечаток руки на разбитом уличном фонаре.

      Она и представить себе не могла, что снова вернется в это место, где пережила потерю и своими глазами увидела жестокость Империи. Но несколькими неделями ранее, находясь в бегах после того, как Морганья чуть не убила ее, Ана послала снежного ястреба своему старому другу Юрию, лидеру Красных плащей, с просьбой о встрече.

      Пришел ответ, зашифрованный на случай перехвата: «Встречаемся в девятом часу двадцать шестого дня первой зимней луны, в том месте, где мы встречались в последний раз. Ищи моего связного в тени».

      Всего за одну луну Ново-Минск превратился лишь в слабое отражение того, что он представлял, когда они с Юрием встретились здесь. Особняки были оставлены богачами, бежавшими на юг от режима Морганьи; оставшиеся люди не покидали домов, их кровь слабо мерцала за тонкими стенами, когда Ана проходила мимо.

      Это не было для нее чем-то новым.

      За последние несколько недель во время путешествий они с Рамсоном множество раз натыкались на пустующие города, в разбитых окнах и полузакрытых домах которых свистел ветер. Из объявлений и листовок, разбросанных по улицам, они собрали воедино план Морганьи по установлению нового режима.

      «Недавно коронованная императрица Морганья Михайлова справедливо правит, а реформы императорского двора ведут Кирилию в новую эру», – гласил один заголовок. А другой объявлял: «Требуется регистрация не-аффинитов. Документы, удостоверяющие личность, должны быть при себе всегда».

      Медленно, но верно Морганья меняла местами положение в Империи аффинитов и не-аффинитов. Но детали этого процесса Ане еще предстояло выяснить.

      Завернув за угол, Ана резко вздохнула. Ее шаги замедлились.

      Там, где когда-то стоял Манеж, остался обугленный остов здания. Нелепая имитация кирилийского собора была сожжена дотла, а витражи с изображениями едва одетых женщин разбиты вдребезги. Вместо них остались зияющие дыры, похожие на глазницы, глядящие с изуродованного лица.

      Трудно было представить Манеж таким, каким, Ана увидела его больше луны назад, когда встретилась с Юрием в разгар торговли аффинитами: громким, переполненным извивающимися телами, горячим от резкого запаха пота и приторного парфюма. Теперь позолоченные двери из красного дерева были выбиты. Когда она вошла, под ботинками захрустели обломки, ее шаги громко отдавались в тишине. Расшитые бисером занавески валялись на полу, словно жемчужины из разорванного ожерелья, диванчики были перевернуты и выпотрошены.

      Ана взметнула силу родства перед собой, словно факел, ощущая очертания этого места сквозь кровь, брызги которой покрывали стены и ступени, ведущие в помещение внизу.

      Она уловила одинокое