Стекло. Тим Скоренко

дней, не больше. Потом стало тридцать. Потом сорок. Сегодня сорок шесть.

      Баба замолк. Проводник повернулся к нему. Во взгляде Проводника не было упрёка или усталости, только доброта, желание помочь.

      – Куда ты идёшь, Баба?

      Тот нахмурился.

      – В каком смысле «куда»?

      – В прямом. Куда ты идёшь?

      Баба будто не понимал вопроса. Он смотрел на остальных, как нерадивый студент на экзамене, в поисках подсказки.

      – Ну, – выдавил он. – Все знают, куда мы идём.

      – Нет. – Проводник покачал головой. – Не «куда мы идём». Куда ты идёшь.

      Он выделил «ты» голосом.

      – Я… – промямлил Баба и внезапно сделал шаг назад, будто пытаясь вернуться в круг, из которого не выходил.

      Проводник сел посреди палатки. Мы стояли над ним, и при этом именно он умудрялся смотреть на нас сверху вниз. Как – я не понимал.

      – Садитесь. Лучше мы потеряем ещё полдня, чем будем идти в неведении.

      Мы сели – неуклюже, расталкивая друг друга. Проводник прикрыл глаза, снова открыл их и осмотрел нас.

      – Каждый из вас, – сказал он, – идёт своей дорогой. Вам кажется, что вы топчете чужие следы, что перед вами нет ничего, кроме спины товарища. Но это не так. Просто дороги разных людей могут случайно совпасть. От этого они не становятся одной дорогой. Они просто временно ведут в одно и то же место. А потом снова расходятся.

      Он помолчал, давая нам переварить мысль. Впрочем, в этих передышках никогда не было нужды. Истины, которые изрекал Проводник, казались мне очевидными – это те вещи, которые знает каждый человек, но не говорит о них просто потому, что здесь не о чем говорить. Когда я вижу белую кружку, я просто пользуюсь ею или не пользуюсь, но не кричу на весь мир: «Белая кружка!» Все и так видят, что это и какого оно цвета. Проводник же, молча делая что-то, одними своими движениями, казалось, озвучивал происходящее – в воздухе вокруг него повисали описания действий: «смотрите, я ем», «смотрите, я смеюсь», «смотрите, я думаю». Его «лекции» представляли собой озвучку само собой разумеющихся вещей, которые казались мудрыми лишь потому, что их невозможно было опровергнуть. Трудно спорить с очевидным. Да и зачем.

      – Но есть ещё одно, – продолжил он. – Вы об этом никогда не думали, и вам покажется, что я говорю чушь. Но это не чушь.

      Театральная пауза.

      – Мы всегда заканчиваем там же, где начинаем. Мы все движемся по кольцу. Нет ни одного человека, который бы начал путь в одном месте, а закончил – в другом. Мы умираем там, где родились. Нас хоронят там, где мы вышли из материнского чрева.

      Все молчали, а потом Цифра сказал:

      – Это полный бред. – И добавил: – Извини.

      Мы зашевелились. Слова Проводника не удивили никого из нас – мы привыкли к его изречениям, истинам, предсказаниям. А вот слова Цифры прозвучали неожиданно. Каждый из нас хотя бы раз задумывался о том, что Проводник может быть неправ. Это если выражаться мягко. Но никто и никогда не высказывал этого вслух.

      И да, мы не знали, как отреагирует Проводник. Он никогда не выходил из себя, никогда