Сага о Торе. Рагнарёк. Денис Моргунов

одной рукой, а второй подхватил винтовку, за малым не упустив ее. Силы стремительно покидали меня. Еще чуть-чуть, и присоединюсь к тем несчастным мумиям. Собрав все силы, прижал приклад к плечу и дал несколькими короткими очередями по лиане, немного выше ноги. Из пулевых отверстий проступило нечто, напоминающее ядовито-зеленую смолу. Хватка ослабла, и я смог сесть на ветку, опершись на ствол.

      Жижа набухла крупными каплями и стала растекаться по стеблю, обволакивая ранения. Чертово растение залечивало раны. Медлить нельзя. Быстрыми движениями рук заменил магазин винтовки и длинной очередью перерубил лиану.

      Из глубины леса донесся разъяренный, полный боли и ненависти рев, каких мне раньше не приходилось слышать. Словно сотня спрутов одновременно взвыли.

      Израненная нога упала на ветку. Надежнее упершись спиной о ствол сосны, я руками подтянул ногу и, сгибая ее в колене, стал отрывать от себя остатки лианы. То, что предстало взгляду, ввергло меня в ужас. Сотни мелких и острых, как иглы, зубов растения пробили брезентовые штанины и кожаные берцы, оставив на теле множество красных проколов, превратив ногу в темно-синее решето. Боль, которую причиняла эта процедура, несравнима ни с чем. Не выдержав, я взвыл сквозь стиснутые зубы.

      Говорят, мужики не плачут. Так говорят те, кто не знает, что такое настоящая боль, или просто понтуются, показывая свою крутость. Плачут мужики, еще как плачут, но так, чтоб никто не видел. Слезы из глаз текли градом. Боль, усталость, злость на всю эту проклятую Зону, злость на самого себя. Все смешалось, разрывая мою душу на миллионы мелких кусочков. Я плакал. Плакал навзрыд. Как плачет мать над телом погибшего сына, как плачет девушка, прощаясь с парнем. Я плакал, и мне было совсем не стыдно. Стыдно должно быть тем, кто это осуждает, смеется и оскорбляет. Каким бы хорошим бойцом и рисковым сталкером я ни был – я, в конце концов, человек. И ничто человеческое мне не чуждо.

      Придя в себя, вытер лицо рукавом куртки, глубоко вздохнул и начал спускаться вниз. Ветки похрустывали, угрожая при любом неудачном движении сломаться. Раненая нога дико болела. Я с трудом мог на нее опираться, но, несмотря на боль, все же продолжал двигаться. Главное, спуститься, а там уже и обезболивающее можно принять да примотать к ране «подорожник». Не знаю, сколько времени занял мой спуск, но с горем пополам я добрался до земли. Отыскал глазами рюкзак, подхватил его и как можно быстрее выбрался на шоссе, для большей уверенности перейдя на противоположную от леса сторону.

      Бросив ношу на траву, сел рядом. Достал аптечку; подвернув штанину, вколол обезболивающее и антисептик местного производства. Выудив из рюкзака контейнер, вытряхнул из него последний артефакт. Уложив «подорожник» на рану, зафиксировал бинтом. Сразу же почувствовалось приятное тепло и легкое щекотание. Пока я спасался от хищной лианы, в Зоне наступила ночь. Благо тучи разошлись, и луна, как яркий прожектор, освещала землю. Вокруг было тихо.

      Вытащив из помятой пачки последнюю сигарету, я закурил, не спуская взгляда