Командир Красной Армии: Командир Красной Армии. Офицер Красной Армии. Владимир Поселягин

стрелять беглым огнем всей батареи по головному самолету.

      – Есть! – уже радостнее козырнул Сазанов.

      Когда мы со вторым взводным и сопровождающим нас бойцом вышли на опушку и прямо по целине направились к дороге, метрах в трехстах впереди невысокий красноармеец уже бежал по полю, поднимая змея, а сзади раздался звук запуска двигателей. Остановившись, мы смотрели, как на поле выскочили четыре зенитки и с них посыпались расчеты, откидывая борта и готовя орудия к бою.

      – Готово! Готово!.. – слышалось то и дело.

      – Курс – сто шесть, высота – четыреста, скорость – десять, одиночная воздушная цель… – командовал Сазанов. Наводчики, шустро крутя штурвалы, сопровождали цель.

      – Огонь! – прозвучала команда. Защелкали затворы, заряжающие меняли учебные снаряды, и снова:

      – Готово!

      – Готово!..

      – Курс…

      – М-да, учиться еще и учиться, – пробормотал я, наблюдая за тренировкой. Было видно, что расчеты действуют неумело и скованно, не было той хищной грации, что присуща опытным бойцам. – Надо бы того наводчика с орудия Ольнева убрать, не его это. А вон того заряжающего посадить на освободившееся место. Шустер.

      – Товарищ лейтенант, на батарее всего восемь человек, которые ранее служили на таких орудиях. Остальные – кто противотанкисты, кто гаубичники. У меня в расчете двое подносчиков так вообще бывшие минометчики.

      – Да знаю, – поморщился я. – Я этих восьмерых по двое на расчет определил. Пусть учат расчеты взаимодействовать.

      – Время нужно, – вздохнул Андреев, когда мы развернулись и продолжили шагать к дороге.

      – Это так, только у нас максимум три-четыре дня, и это еще если не будем стрелять по авиации противника. А ведь чую, что будем. Это сейчас они заняты, наши части штурмуют да аэродромы. Скоро и на дорогах появятся, а то там только одиночки появляются.

      – Вы так говорите, как будто все наперед знаете.

      Было немного непривычно, что мне выкает тридцатилетний парень, но я сразу, еще когда принял батарею, постарался создать стену между собой и бойцами. У командира в подразделении не может быть друзей, он по определению одиночка, так что общаемся мы строго по уставу. Еще когда я учился в Рязанке, мне вбивал это в голову преподаватель по тактике.

      – Скорее, провожу анализ по ситуации на передовой. Могу предположить, как неплохой аналитик, что к тридцатому июня немцы возьмут Ровно. Даже, может быть, раньше на пару дней.

      – Да быть такого не может, наша армия самая непобедимая!

      – Сержант, я не говорю, что наша армия худшая, я просто предположил. Не будем спорить, подождем до конца июня, если живы, конечно, останемся.

      – Подождем, – вздохнул Андреев. Кажется, мой авторитет в его глазах упал на пару баллов.

      Подойдя к дороге, я отцепил от пояса каску и водрузил ее на голову, прямо на пилотку, не застегивая ремешок.

      – Привыкать пора, – пояснил я удивленному взводному. Подумав, тот последовал моему примеру.

      А что?