Дживс, вы – гений! Ваша взяла, Дживс! Фамильная честь Вустеров. Пелам Гренвилл Вудхаус

рявкнул я.

      Наверное, сначала он подумал, что голос исходит из часов, потому что набросился на них с удвоенной злобой. Потом вдруг увидел меня, оторвался от часов и застыл в удивлении. Часы покачались вправо-влево, с резким толчком встали в вертикальное положение и, пробив тринадцать ударов, замолкли.

      – Бринкли! – снова крикнул я и хотел добавить «Черт вас подери!», но тут глаза его заблестели – именно так блестят глаза у человека, когда он все понял. Бринкли еще с минуту постоял, выпучившись, потом как завопит:

      – Господи помилуй! Сатана!

      И, схватив мясницкий нож, который он положил на каминную полку, видимо считая, что такую вещь всегда полезно иметь под рукой, он прыжками кинулся вверх по лестнице.

      Да, жизнь моя была на волоске. Если у меня когда-нибудь будут внуки – сейчас мне, впрочем, кажется, что вряд ли, – и они захотят, собравшись возле моих колен, чтобы я рассказывал им на ночь сказки, я расскажу им, как влетел в спальню на сотую долю секунды раньше этого убийцы с ножом. И если после моего рассказа они станут биться ночью в судорогах и без конца просыпаться с криком, они получат лишь слабое представление о том, что тогда пережил их дряхлый дед. Утверждать, что Бертрам почувствовал себя в безопасности, когда захлопнул за собой дверь, заперся на ключ, приставил к двери кресло, а к креслу придвинул кровать, было бы намеренным искажением. Вы поймете, каково было в тот миг мое душевное состояние, если я признаюсь: загляни сейчас ко мне Дж. Уошберн Стоукер, я обрадовался бы ему как родному брату.

      Бринкли через замочную скважину уговаривал меня выйти из комнаты, ему непременно нужно посмотреть, какого цвета у меня внутренности. И знаете, что было особенно страшно в этом безумии? Он обращался ко мне очень почтительно, точно так же, как и всегда. Даже все время называл «сэр», что уж было полным абсурдом. Представьте ситуацию: вы просите человека выйти из комнаты, чтобы разрезать его на части мясницким ножом, какой смысл добавлять чуть не к каждому слову «сэр»? Одно с другим плохо согласуется.

      Тут мне подумалось, что для начала следует развеять явное заблуждение, которое возникло в его мозгу.

      И я приблизил губы к двери.

      – Бринкли, да вы успокойтесь.

      – Успокоюсь, если вы выйдете из комнаты, сэр, – ответил он вежливо.

      – Поймите, я вовсе не Сатана.

      – Нет, сэр, вы Сатана.

      – Да нет же, говорю вам.

      – Вы Сатана, сэр.

      – Я – мистер Вустер.

      Он издал истошный вопль:

      – У него там мистер Вустер!

      Нынче не принято произносить вслух монологи, находясь наедине с самим собой, не то что в старину, поэтому я заключил, что он адресуется к какому-то третьему лицу. И конечно же, услышал зычный, одышливый, аденоидный голос:

      – Что там такое происходит?

      Мой вечно бодрствующий сосед, сержант полиции Ваулз!

      Осознав, что рядом находится представитель Закона, я почувствовал невыразимое