Сережик. Сергей Даниелян

бегемот. Когда после смерти бабули и деда мы продали эту квартиру, его так и не вынесли из дома. Думаю, мы сделали злое дело тому, кто квартиру купил. Пианино было расстроено и издавало металлические стоны. Как его втащили когда-то на пятый этаж без лифта, я не знаю: оно было старше меня.

      Гага на нем занималась сольфеджио и потому не стала музыкантом.

      Как-то я нажимал на его клавиши и стал задерживать их на низких тонах. Получился своеобразный гул, и это во мне вызывало бурю эмоций. Было уже темно. Бабуля Лиза возилась на кухне, дед уже ложился. Гага купалась в бабулилизинской ванной. Я остался один на один с огромным черным пианино, которое отвечало на мои действия низким затяжным гулом. Я поднял голову – как делают пианисты, переживая свою музыку, – и мне показалось, что на пианино кто-то стоит во весь рост. Это был человек в черном плаще. Траву в детстве я не курил, а вот фантазия была болезненная. Сердце упало в желудок, я громко завизжал и побежал на кухню. Гага голая выскочила из ванной. Бабуля Лиза не понимала, что случилось. Дед тоже прибежал, ему показалось, что это сестра меня в очередной раз воспитывает. Он начал на нее орать. Бабуля Лиза от трясущегося меня пыталась узнать, что со мной произошло. Я хотел рассказать, но у меня не получалось выговорить ни слова. Дед махнул рукой и пошел в свою спальню.

      А я долго еще не мог говорить и дрожал. Мама с папой были в Африке. Бабуля взяла в этот день меня к себе в постель. Зажгла свечку на комоде и долго бормотала:

      – Господи Иисусе, спаси и сохрани…

      Молитва эта была как сказка, она меня убаюкала, я отключился.

      Наутро бабуля Лиза собрала своих четырех сестер. Гага уже ушла в школу. Я все еще лежал в кровати. Бабуля была очень обеспокоена и рассказывала сестрам, что я испугался какого-то дьявола и у меня отнялась речь. Сестры бабули Лизы дружно обвинили мою маму, мол, вот что бывает, когда родители ради денег бросают своих детей. После совещания было решено отвести меня к какой-то бабке, которая ворожит и отгоняет страх.

      Я ничего из этого не понял. И уже все забыл про вчера.

      Страх возвращался ночью, я боялся темноты и одиночества. Боялся один заходить в комнаты – иногда даже днем. Не могу объяснить, что со мной произошло, боялся – и все.

      Через несколько дней дедушка Айк пришел домой и сказал бабуле Лизе, что нашел эту бабку и она согласилась мне помочь. Бабуля Лиза спросила, где та живет, дед описал, и бабуля сказала, что она ее знает. Та ей тоже в детстве отводила страх. Дедушка Айк замялся, посмотрел на нее и сказал:

      – Какая ты все же у меня дура, Лизик. Ты представляешь вообще, сколько бы ей было теперь лет?

      Бабуля перекрестилась и согласилась, что она дура. Это, сказала, наверное, ее дочь.

      Решили через несколько дней отвести меня к этой бабке. Я испугался и стал просить деда Айка не делать этого, мол, не хочу ни к какой бабке, я больше не боюсь. Бабуля Лиза сказала, что это не страшно и не больно. Бабка просто помолится и над моей головой подержит расплавленный свинец – и у меня все как рукой снимет.

      Мы с дедом Айком вышли на улицу,