Страсти таборных цыган. Анастасия Туманова

ж ты делаешь?! Дэвлалэ, стыд какой, там же Варька… Она девка, ей нельзя… Илья, уймись!!!

      – Моя Настька… – шептал он, задыхаясь, неловко целуя губы жены, лицо, руки, отталкивающие его. – Моя, господи, моя… Ты меня любишь? Ну, скажи, не ври только, любишь?!

      – Люблю, люблю, успокойся, ради бога… Дождись ночи, бессовестный, нельзя же так… Илья, да что ж это такое, уйди отсюда!!! – Настя толкнула его в грудь, и Илья неловко выскочил из телеги. Посмотрел на Варьку. Та с независимым видом вышагивала по дороге. Краем глаза покосившись на брата, фыркнула. Широко улыбнулась и запела – во весь голос, заглушив звенящего под облаками жаворонка:

      – Ай, мои кони, да пасутся, ромалэ, в чистом по-о-оле!..

      Глава 2

      На третий день миновали Можайск. Погода стояла сухая, теплая, солнце катилось по небу, как начищенный таз, и пекло не по-весеннему жарко. Погони из стольного города, которой опасался Илья, так и не последовало, торопиться теперь было некуда. Пускались в путь они до рассвета, неспешным шагом ехали целый день, к закату искали речушку или полевой пруд, чтобы набрать воды для ужина и дать напиться коням, разбивали шатер. Еды Варька захватила из Москвы в достатке, и идти в деревню побираться ей еще ни разу не пришлось. Илья и Настя спали в шатре под пологом; Варька устраивалась снаружи, стеля себе на траву старую перину, хоть Настя и была против этого.

      – Еще чего! Не пойду! – смеясь, отмахивалась Варька, когда Настя в сотый раз выглядывала из-под полога и манила ее в шатер. – Я ночью спать люблю, а не непотребство всякое слушать. Все, спокойной ночи вам. – И Варька сворачивалась на перине клубком, накрываясь с головой шалью.

      Через три дня кончилась еда. Варька утром вытряхнула из котелка две последние сморщенные картошки и ссохшийся кусок соленого сала.

      – На день вам хватит?

      Настя кивнула, Илья кисло поморщился. Варька пожала плечами и объявила:

      – До вечера дотянете! А остановимся у Крутоярова, схожу туда. – Поймав взгляд Насти, она пояснила: – Деревня большая, богатая, скотины много держат, и барин бывший там поселился. Чем-нибудь да разживемся.

      – Как же… – проворчал Илья. – У них сейчас тож животы к спинам подводит, у деревенских-то. Еще не отпахались даже, хлеб прошлогодний вышел весь. Дулю с маком они подадут!

      – Значит, дулю с маком есть и будешь, – невозмутимо сказала Варька. – Едем, что ли?

      Илья угрожающе пошевелил кнутом. Варька с притворным ужасом прыгнула в телегу. А Илья, поймав испуганный взгляд стоящей у колеса жены, поспешно опустил кнут и, пряча глаза, заорал на лошадей:

      – Да пошли, что ли, дохлятина, живодерня на вас!

      Гнедые неохотно тронулись с места. Настя на ходу забралась в телегу, уселась рядом с Варькой, которая ловко щелкала семечки, выкидывая шелуху в убегающую из-под колес пыль. Через полчаса молчаливой езды Варька удивленно покосилась на невестку:

      – Чего это ты смурная? Спала плохо? Ложись сейчас да подремь малость… Дорога длинная еще.

      – Я – нет… –