Солнце, сердце и любовь. Дмитрий Вощинин

выговорила это, как знающая цену своей власти женщина, и Романа Григорьевича это не обидело.

      Юлия Борисовна, конечно, обратила внимание, как загорались его глаза при взгляде на нее и, повинуясь непонятной воле, приняла его благожелательные надежды.

      «А что… это может быть и подспорьем при обретении нового статуса и определенных знаний», – почти хладнокровно подумала она.

      4

      На следующий день они ездили по городу, прогуливались по паркам и площадям, обедали в ресторане с национальной кухней. Вечером Роман Григорьевич предложил посмотреть световое представление в Гизе у подножия Великого Сфинкса.

      Приехали на место, когда солнце уже почти спустилось за горизонт.

      В облике освещенного огнями загадочного сакрального символа было что-то более сверхъестественного, нежели могла позволить неординарная режиссура спектакля. Рассчитанное на неожиданный ежеминутный успех представление изобиловало световыми красками и таинственными тенями. Могучий голос из глубины веков придавал красочному действу космический смысл. Отражающийся свет на комплексе громадных пирамид представлялся в форме огненных языков пламени. Как это ни странно, Роман Григорьевич незримо ощущал в этом свете кусочек солнечного луча, проникающего в него все глубже и глубже.

      Наедине с Юлией на фоне символического сакрального камня и профиля сфинкса он ощущал необычный прилив энергии, которая загадочно и неведомо влекла его к рядом сидящей женщине.

      Теперь он окончательно понял, что Великий Сфинкс как бы сам искал его.

      Еще в юности этот образ удивил его в стихах Блока.

      Шевельнулась безмолвная сказка пустынь,

      Голова поднялась, высока.

      Задрожали слова оскорбленных богинь

      И готовы слететь с языка…

      Юлия была неоднозначно похожа на египетскую царицу. С наступлением темноты стало немного прохладно, и Роман Григорьевич предусмотрительно захватил для нее свой красивый теплый свитер. Она с удовольствием его надела и одарила хозяина теплой улыбкой. Время от времени он ловил ее восхищенный взгляд, и эти искры отдавались в его сердце.

      Преломилась излучиной гневная бровь,

      Зарываются когти в песке…

      Я услышу забытое слово Любовь

      На забытом, живом языке…

      Он вспомнил, что когда первый раз увидел сфинкса в Гизе у подножия пирамид, не мог отделаться от ощущения, что это все виденное находилось в глубине его души уже давным-давно. Сфинкс привлекал несказанно ярко и с новой силой звал, как будто хотел что-то сказать, объяснить.

      Странные сны и отголоски этих снов он чувствовал всю свою жизнь, ощущая невообразимую значимость в разгадке прошлого, неотделимого от этой необычной цивилизации.

      Как будто все говорило, что цивилизации рождаются и умирают безвозвратно, возрождаясь с новой силой и в новых формах. Но для них отпущен определенный срок, после которого останутся только камни.

      Да и камням, свидетелям прошлых величий, тоже отведено конкретное время.

      Роман