Даниил Хармс. Жизнь человека на ветру. Валерий Шубинский

жизни не брезговал никаким литературным заработком. Вот образчик его детских стихов (он издал их даже отдельной книжкой):[48]

      Ваня с Машей, брат с сестрой,

      Жили дружно под горой.

      На горе старик Федул

      Днем и ночью ветер дул.

      Маша в поле выходила,

      Алый цветик посадила.

      Налетел старик Федул,

      Цветик аленький задул.

      Ваня-воин рассердился

      И на битву снарядился.

      – Выходи скорей, Федул,

      Иль никто тебя не дул?..

      Даниил Ювачев, 1915 г.

      Модернист Городецкий звонко и весело халтурил, поэты “старой школы” честно старались, но пользовались единственным языком, который у них был, – слащавым, состоящим из сплошных клише романсовым наречием надсоновско-ратгаузовской поры, которое в сочетании со специфическими дидактическими целями детской поэзии производило впечатление глубоко комическое. Вот, например, стихи Марии Пожаровой:

      Надо мыться! Сверкают росинки! –

      Шепчет утро в долину цветам.

      И в ответ незабудки, кувшинки

      Улыбнутся в ответ небесам.

      Надо мыться! – поет им душистый

      Белокрылый певун-ветерок,

      И прилежно росой серебристой

      Умывается каждый цветок.

      При этом Пожарова и Городецкий были еще далеко не худшими детскими поэтами той поры – скорее, одними из лучших. Чуковский даже ставил Городецкого в пример прочим, отмечая его умение говорить языком ребенка, воспроизводить его психологию.

      Елизавета Ювачева, 1915 г.

      Лишь некоторые стихи из “Задушевного слова” пережили свое время. Так, в номере за 28 ноября 1910 года появилось бессмертное (и, увы, анонимное) стихотворение:

      Жил-был у бабушки серенький козлик.

      Вот как, вот как, серенький козлик!

      Бабушка козлика очень любила.

      Вот как, вот как, очень любила!..

      Правда, историки литературы говорят, что это – не первая публикация кровавой баллады про козлика и волков; в песенниках она фигурирует начиная еще с 1850-х годов.

      Из прозы в журнале интереснее всего вещи познавательного характера (“История шоколадной карамельки” – героиня рассказывает своим товарищам, яблочным леденцам, о своем детстве в далекой Латинской Америке в качестве плода какао). Отдал журнал дань памяти и умершему в 1910 году Льву Толстому (статья “Великий дедушка”).

      Однако едва ли не больше всего впечатляют сегодня письма юных читателей и читательниц. “Я и брат учимся дома, говорим на двух языках. Я иногда играю на рояле…” “Я была в Милане, в Италии, и видела большую церковь с цветными стеклышками в окнах”[49]. Ничего особенного, казалось бы, но от этих писем исходит такое ощущение устойчивости и благополучия (благополучия, которое и супруги Ювачевы старались с огромными усилиями

48

Городецкий С. Ия. СПб., 1911.

49

Задушевное слово для маленьких. 1910. № 1. С. 30.